Дин Кунц - Живущий в ночи

Ведя велосипед за руль, я шел к дальнему концу главного пирса, тянувшегося параллельно берегу. Автомобильные покрышки елозили и постукивали по мокрым неровным причальным доскам. В этот поздний час светились иллюминаторы только одной из всех пришвартованных здесь яхт. Путь мне освещали редкие фонари, горевшие в тумане мутным светом.

Поскольку рыболовные суда швартуются гораздо дальше – вдоль северного мыса залива, эта укрытая от непогоды гавань использовалась в основном для стоянки прогулочных судов. Здесь можно найти и шлюпы, и ялики, и кечи – от самых скромных до весьма внушительных, хотя первых гораздо больше. Тут стоят и моторные яхты – солидные и по размеру, и по цене, несколько бостонских вельботов и даже два плавучих дома. Из пришвартованных здесь парусных судов самым большим можно по праву назвать двадцатиметровый катер под названием «Вечерний танцор», а из моторных яхт – «Ностромо», к которой я сейчас и направлялся.

Достигнув конца основного пирса, я свернул на отходивший от него под прямым углом дополнительный причал, по обеим сторонам которого покачивались суда. «Ностромо» занимала последнее справа причальное место.

«И я один – знакомец ночи».

Именно этой фразой Саша попыталась сообщить мне, кто был тот человек, что пришел в радиостудию, разыскивая меня, который не хотел, чтобы его имя называли по телефону, и отказался ехать или звонить к Бобби. Произнесенная Сашей фраза являлась строкой из стихотворения Роберта Фроста, и те, кто подслушивал все наши телефонные разговоры, ни за что не смогли бы расшифровать ее. Для меня же было очевидно, что Саша подразумевала Рузвельта Фроста, которому принадлежала «Ностромо».

Я прислонил велосипед к поручням причала рядом со сходнями, поднимавшимися на палубу яхты Рузвельта. В этот момент на причал накатилась волна. Пришвартованные суда задвигались и заскрипели, как ревматический старик, что ворочается и тихонько кряхтит во сне.

Я и раньше, оставляя свой велосипед без присмотра, никогда не приковывал его цепью, поскольку в отличие от остального современного мира Мунлайт-Бей не был заражен бациллами преступности. Возможно, к тому времени, как закончатся нынешние выходные, наш красочный городок ввергнет всю страну в череду убийств, увечий, избиений священников и так далее, но по поводу резкого увеличения числа велосипедных краж нам беспокоиться не приходилось.

Сходни были влажными и предательски скользкими, поэтому мы с Орсоном поднимались с предельной осторожностью. Мы преодолели уже две трети пути, как вдруг низкий голос – почти шепот – словно из тумана прямо над моей головой тихо спросил:

– Кто идет?

От неожиданности я едва не упал, но вовремя вцепился в поручень лестницы и сохранил равновесие.

Яхта модели «Блюуотер-563», к которым относилась «Ностромо», представляет собой низкое стройное двухпалубное судно. Рулевая рубка расположена наверху. Сейчас светились только зашторенные иллюминаторы двух кают – на юте и в средней части судна. Открытая верхняя палуба и рубка были погружены во тьму и укутаны туманом, поэтому я не видел говорившего.

– Кто идет? – повторил свой вопрос мужчина – все так же тихо, но уже с явно различимой угрозой в голосе. Голос этот принадлежал Рузвельту Фросту.

– Это я, Крис Сноу, – подал я ответную реплику.

– Загороди глаза, сынок.

Я надвинул на глаза козырек кепки, крепко зажмурился и в следующую секунду почувствовал на лице яркий свет фонаря. Он тут же погас, и Рузвельт спросил:

– А с тобой – твой пес?

– Да, сэр.

– И больше никого?

– Что, простите?

– Ты один? С тобой больше никого нет?

– Нет, сэр.

– Ну, тогда добро пожаловать на борт.

Фигура стоявшего на верхней палубе Рузвельта была теперь видна, поскольку он переместился ближе к поручням и находился сейчас позади рулевой рубки. Впрочем, если бы я не знал, что передо мной именно он, то вряд ли смог бы узнать его даже с этого сравнительно небольшого расстояния. Рузвельта надежно маскировали ночь, мутный кисель тумана и его собственная черная кожа.

Пропустив Орсона вперед, я перепрыгнул через неширокий зазор между ступенями сходней и бортом, и мы с псом быстро взобрались по ступенькам, ведущим на верхнюю палубу.

Вскарабкавшись наверх, я увидел перед собой Рузвельта Фроста с ружьем в руках. Похоже, в самом скором времени Национальная стрелковая ассоциация переместит свою штаб-квартиру в Мунлайт-Бей. Сейчас ствол оружия был направлен в сторону, но я был уверен: до тех пор, пока Рузвельт с помощью фонарика не убедился в том, что я – это я, он постоянно держал меня на мушке.