Дин Кунц - Живущий в ночи

Затем я взял ручку, блокнот, зажег свечу и принялся писать. Я намерен записывать все, что будет происходить со мной в течение отпущенного мне срока.

Вряд ли мои записи когда-либо увидят свет. Те, кто охраняет тайны Уиверна, никогда не позволят мне сказать ни одного лишнего слова. Так или иначе, Стивенсон был прав: спасти мир уже невозможно. Кстати, ту же самую истину пытался вбить в мою голову Бобби на протяжении всех лет нашей долгой дружбы.

Пусть мои записи не будут опубликованы, но я считаю очень важным вести подробную летопись нынешней катастрофы. Будущие поколения должны знать, почему исчез тот мир, каким он был до них. Человек, конечно, весьма высокомерное животное и полон низменных инстинктов. Но вместе с тем мы обладаем огромным потенциалом любви, дружбы, щедрости, доброты, веры, надежды и радости. То, как мы появились на свет, – загадка, которую нам не суждено разгадать. Гораздо важнее знать, каким образом и почему мы собственными руками уничтожили себя.

Я могу пунктуально фиксировать все, что будет происходить в Мунлайт-Бей, а затем и на всей планете по мере того, как чума станет распространяться, но, возможно, мои хроники окажутся никому не нужны, поскольку, может статься, в один прекрасный день на всей Земле не останется никого, кто сможет прочесть мои слова. Или вообще никого. И все же я попробую. Если бы я был азартен, я поспорил бы, что со временем какие-нибудь другие живые существа восстанут из хаоса и придут на наше место, став хозяевами планеты, какими некогда были мы. И если бы я был азартен, в этом споре я поставил бы на собак.

Воскресной ночью небо было чистым, как лицо всевышнего, а звезды – прозрачными, как его слезы. Мы вчетвером отправились на пляж. От далекого Таити без устали катились и гулко разбивались о берег огромные хрустальные монолиты волн. Они были такие прекрасные. И такие живые.