Торкиль Дамхауг - Смерть от воды

Девушка, которая вдруг там оказалась, значит, была сестра. Догадаться довольно непросто. Очень непохожа на Майлин. Нервная, странная девушка. Будто вырезана из сказки. Он вспомнил про сказки братьев Гримм, книжка лежала у него все детство под кроватью. Эта сестра что-то от него хотела, постоянно появлялась рядом. Ясно, она его преследовала. Поэтому он остановил ее в парке. Там из ее слов он понял, что он видел на улице Вельхавена в тот четверг. В любом случае, он сообразил: у него есть шанс выставить мышеловку. Зарядить ее по полной. Потому что есть человек, который должен нервничать еще больше его.

Йонни решил попросить тысяч тридцать в первый раз. Потом продолжить, попросив еще пять или десять. И понемногу повышать. Будет неплохой дополнительный доход. Он больше не боялся Карама. Он бежал. Надо выбежать прочь из этого. По круговому движению за Национальным театром, по Мункедамсвайен. Там не скользко. Хорошее сцепление с асфальтом у кроссовок. Он был ими очень доволен. Прихватил их из одного магазина. Сработала сигнализация, но охранника, который мог бы его догнать, еще не родилось на этом свете. Кроссовки были такими же легкими, как лучшие от «Найк», только подошвы еще круче.

Он не сбавлял скорости, пока не достиг фьорда. Мог бежать всю ночь напролет. Приближался к своей форме 2003 года — лучшего сезона, когда он побил юниорские рекорды на четырехстах и восьмистах метрах. Восемьсот — круче всего. Остальные уже измотаны, когда он включает толчок, беспощадно, нечеловечно, безответно.

Все кафе и бары со стороны моря были уже давно закрыты. На набережной ни души. Надо, наверное, было договориться о встрече на Эгерторге — там всегда люди, даже посреди ночи. Но тот, второй, требовал, чтобы их вместе никто не видел. Йонни знал, что потом он сам будет диктовать условия, поэтому согласился.

Он остановился у горящего факела на краю пристани. Вечный огонь мира. Он заглянул в узкий проход. Пара лодок пришвартована вдоль канала. Йонни шагнул туда, от края набережной, к скульптурам в воде. Взглянул на телефон: времени было без двадцати пяти два. Тот, с кем он встречался, уже должен быть на месте.

Что-то загремело на яхте слева от него, металл по металлу, будто банка или гиря упала. Он обернулся и посмотрел в полутьму. Тут же понял, что звук относится к нему, к назначенной встрече, к тому, что он видел в тот четверг перед офисом Майлин, к тридцати тысячам, которые он должен получить, но не услышал шагов позади. Что-то попало ему в шею, вбурилось сбоку, и вдруг вокруг все стало ясно, светло, как посреди дня. Он замер в этом свете, когда рот открылся и из него что-то полилось сплошным потоком.

В среду утром Лисс проснулась от криков вороны за окном. Она встала и закрыла его, но заснуть уже не смогла. Она посидела на краю кровати, опустив голые ноги на холодный пол. Не помнила, что ей снилось, но сон застрял в ней, будто кто-то ковырялся в ее мыслях, насыщаясь лучшими кусочками и оставляя небольшие вмятины.

Она натянула брюки и футболку, отправилась в коридор. Услышала, как Вильям возится внизу, и после туалета направилась к нему. Он сидел за кухонным столом с газетой и чашкой кофе. И снова эта мысль, что его горе — такое же, как у нее, и он молчит и переживает все внутри. Ей захотелось погладить его по голове: «Это не пройдет, Вильям». Однако она сказала:

— А ты думал, как твое имя похоже на ее?

Он посмотрел на нее, улыбнулся:

— Майлин это обнаружила, до меня не доходило. Почти ее имя задом наперед.

Майлин должна была заметить и другое — его сходство с отцом. Не буквальное. Но что-то во взгляде. В движении рук. В звуке голоса. Лисс казалось, она это помнила.

Он свернул газету и положил ее на подоконник:

— Как долго ты будешь в Норвегии?

Она не знала, вернется ли она вообще в Амстердам. Майлин называла ее мужественной. Может, мужественной ее делала мысль, что где-то есть Майлин?

— Посмотрим после похорон. — Она налила кофе в кружку. Белую, с большой красной буквой «М». — Мать до сих пор не узнала, можно ли ее кремировать. Майлин бы этого хотела. Полиция еще не решила, можно ли это разрешить.

Будет ли мертвое тело Майлин лежать в земле? Внезапная мысль: «Ей нельзя мерзнуть. Надо одеть ее потеплее. Укутать в плед или одеяло».

— Ты с кем-нибудь из подружек здесь виделась? — спросил Вильям, явно желая поменять тему.

— Один раз гуляли. Прямо перед Рождеством.

Она рассказала про вечер, проведенный с Катрин. О вечеринке. Упомянула футболиста, но не сказала, что снова с ним встречалась.