Гарольд Роббинс: Бетси

Я вылез из автомобиля и подошел к моему другу.

— Огромное вам спасибо, — и протянул руку.

Он взял ее, и мы обменялись крепким рукопожатием.

— Еще раз напоминаю, будь осторожнее, — он улыбнулся. — Машина у тебя теперь очень быстрая.

— Не волнуйтесь, — ответил я. — Я собираюсь стать автогонщиком, когда вырасту.

Механики тем временем упаковали старый каркас в короб и двинулись вниз по дорожке. Мистер Дункан подошел к нам. Протянул листок бумаги моему другу.

— Извините, что беспокою вас, сэр, но здесь нужно расписаться.

Мой друг взял у него листок.

— Что это?

— Эл Ха Второй вводит новую систему учета. Это заказ-наряд. И он просил узнать, куда отнести расходы.

Губы моего друга разошлись в улыбке.

— Экспериментальный автомобиль.

Дункан рассмеялся.

— Хорошо, сэр.

Мой друг расписался, Дункан уже тронулся в обратный путь, но я остановил его.

— Благодарю вас, мистер Дункан.

Он сурово глянул на меня.

— Всегда рады помочь, молодой человек. Но попрошу вас не забывать, что на вашем «бугатти» заботами мистера Хардемана установлен двигатель «Вифлеем моторс».

— Не забуду, — пообещал я, проводил его взглядом, а затем повернулся к моему другу.

— Ваша фамилия — Хардеман, сэр?

Тот кивнул.

— Вы очень хороший человек.

Он засмеялся.

— Далеко не все придерживаются того же мнения.

— Я бы не обращал на них внимания. Многие точно так же недолюбливают моего дедушку, а он тоже очень хороший, и я его люблю.

— Нам пора, мистер Хардеман, — вмешалась сиделка.

— Одну минуту, мисс Гамильтон, — он посмотрел на меня. — Сколько тебе лет, Анджело?

— Восемь.

— Мой внук на два года старше тебя. Ему десять.

— Может, я смогу поиграть с ним. Дам поездить на моей машине.

— Едва ли, — усомнился мистер Хардеман. — Он учится в школе в другом городе.

— Уже поздно, мистер Хардеман, — вновь встряла сиделка.

Он скорчил гримасу.

— Сиделки и няни всегда такие, — посочувствовал я. — И моя постоянно от меня чего-то требует.

— Наверное, ты прав.

— Мне пообещали, что на следующий год няни у меня уже не будет. А зачем вам сиделка?

— Я не могу ходить, и мне нужен человек, чтобы ухаживать за мной.

— Вы попали в аварию?

Он покачал головой.

— Заболел.

— А когда вы поправитесь?

— Ходить я уже не смогу, — ответил он.

Я помолчал, думая, как ему помочь.

— Откуда вы знаете? Мой папа говорит, что такие чудеса случаются каждый день. Он — доктор.

Тут меня осенило:

— А может, вам показаться ему? Он очень хороший доктор.

— Я в этом не сомневаюсь, Анджело, — мягко ответил мистер Хардеман. — Но к докторам я уже находился. Кроме того, в субботу я уезжаю во Флориду и вернусь ой как нескоро, — он протянул руку. — До свидания, Анджело.

Я взялся за нее. Не хотелось, чтобы он уезжал. Почему-то уезжали все дорогие мне люди. Сначала дедушка, теперь — мистер Хардеман.

— Мы увидимся, когда вы вернетесь?

Он кивнул.

Я все еще держался за его руку.

— Я буду приходить в парк каждое воскресенье в это время и ждать вас.

— Я приеду сюда в первое же воскресенье после возвращения, — пообещал он.

Я отпустил его руку.

— Я запомню.

Сиделка покатила инвалидную коляску вниз по холму. Я следил за ними взглядом, пока они не скрылись из виду, а потом сел в машину. И лишь через двадцать лет узнал, во сколько обошелся Эл Ха Первому этот сюрприз.

Мы сидели с Дунканом в его кабинете, обсуждая характеристики автомобиля, который мне предстояло испытывать на следующий день. Внезапно старый инженер повернулся ко мне.

— Помнишь тот «бугатти», что мы переделывали для тебя по указанию Эл Ха Первого?

— Как я могу забыть?

Действительно, с того дня я бредил автомобилями.

Ничего другого для меня не существовало.

— А ты прикидывал, во что это обошлось?

— В общем-то, нет.

— У меня сохранился подписанный им заказ-наряд, — он выдвинул ящик стола, достал пожелтевший листок бумаги и протянул мне. — Ты знаешь, конструкторский и производственный отделы стояли на ушах, чтобы уложиться в поставленный им срок.

— Откуда мне знать?

Я разглядывал бумагу. «Экспериментальный автомобиль. Одиннадцать тысяч триста сорок семь долларов и пятьдесят один цент».

Я почувствовал легкое прикосновение к плечу и открыл глаза. Медицинская сестра-англичанка.

— Пришел доктор Ганс.

Я развернул кресло. Как обычно, он стоял, поблескивая очками.

— Доброе утро, мистер Перино. Как вы себя чувствуете сегодня утром? Ничего не болит?