Джек Лэнс - Страх огня

— К чему такой окольный путь? — в бешенстве выкрикнул Джейсон. — Ты убил Стива Сильверстайна, Криса и Кайлу. Почему бы просто не воткнуть мне нож между ребер, если ты не можешь смириться с тем, что я живу лучше тебя?

Митч задумчиво кивнул, словно мысль эта до сих пор не приходила ему в голову.

— Я и впрямь мог бы так поступить. Но зачем? Я подумал, что будет гораздо забавнее, если ты узнаешь о том, кто ты такой на самом деле. Я тщательно обдумал эту идею, чем и объясняется моя ложь, будто я обгорел уже подростком, во время пожара в доме моих родителей. И фотографии сделаны «Полароидом» не случайно. Много лет назад у меня был воспитатель, парень по имени Майкл Гласс, который однажды попытался подбодрить меня. У него был фотоаппарат «Полароид», и он, сфотографировав меня, сказал: «Я вовсе не считаю тебя уродом. Уродство — это не то, как ты выглядишь внешне. Это то, что ты представляешь собой изнутри». В общем, вот такая чушь. Тем не менее его слова вдохнули в меня мужество. Он подарил мне свой фотоаппарат, и с тех пор я не расстаюсь с ним. Майкл хотел, чтобы с его помощью я понял, кто я есть на самом деле. Но я решил воспользоваться им для того, чтобы ты увидел, кто ты такой: Майки Чоукинс, погибший и похороненный, согласно официальным документам. Ты умер 18 августа 1977 года. — Митч вновь коротко рассмеялся. — Я был польщен, узнав, что мои фотографии породили такой резонанс и ты даже пришел ко мне за советом. Но для меня это было больше, чем просто психологическая игра. Я хотел, чтобы ты понял, каково это — остаться одному, когда у тебя отнимают то, что ты ценишь больше всего. Ты позвонил из Сан-Франциско, сказав, будто кое-что обнаружил, и я сделал свой следующий шаг. Прежде чем получить от тебя удовлетворение, я хотел, чтобы ты прочувствовал смерть Кайлы.

Джейсон закрыл глаза. Силы вновь оставили его. Откуда-то из глубин его души поднималась новая волна жалости и скорби.

— Мой рассказ окончен, — сказал Митч. — Когда мы узнали, что она еще жива, я отправил Дуга в больницу. Он привез тебя ко мне до того, как ты успел прийти сам. — Митч пожал плечами. — Вот и все. Больше мне нечего сказать.

Перед мысленным взором Джейсона появилась Кайла. Она была одета в белое и стояла на зеленом лугу в ясный солнечный день, где-то там, где сейчас находился Ральф. И Донна, и Крис. Вот только лицо ее было совсем не радостным. Глаза оставались темными. Взгляд был тем же самым, как и в последний раз, когда он видел ее. Они расстались после ссоры, и пропасть между ними стала намного шире, чем он мог представить себе даже в самом страшном сне.

Ссора стала их прощанием.

Волна обрушилась на него и накрыла с головой.

В кромешной темноте вспыхивают яростные языки пламени. Огонь разгорается быстро; он ползет к нему, протягивая свои раскаленные добела когти. А Джейсон не может пошевелиться. Языки пламени извиваются позади него, под ним, нависают сверху. А потом они становятся другими, обретая очертания фигуры. У горящего создания есть лицо. Это Донна Эванс, урожденная Кэмпбелл. Она и есть огонь, и ее похожие на факелы руки тянутся к нему. Нет, не к нему, а мимо него. Он в ужасе смотрит на ее жадные, огненные руки и только тогда замечает того, кто сидит рядом с ним. Это Митч, и он совсем не калека. Он как две капли воды похож на Джейсона.

«На этот раз она спасет меня, — слышит он чей-то веселый голос, который не может заглушить даже рев пламени. — На этот раз позади останешься ты, Мауки».

А потом Митч исчезает, как и пылающая фигура Донны.

Но почему огонь остается там же?

Теперь убежать от него невозможно. Он стал жертвой языков пламени, и огненные когти вцепились ему прямо в лицо. Его пронзает ужасающая боль. Волосы вспыхивают. Нос, горящий как факел, отваливается с его лица. Он в панике ощупывает руками голову и тут видит, что держит в ладони почерневшее ухо.

Его крики становятся все громче…

И он понимает, что кричит на самом деле, но никакого огня вокруг нет.

Митч, недоделанное чудовище Франкенштейна, пристально смотрит на него. Джейсон по-прежнему полулежит на полу микроавтобуса «мерседес», а его запястья и лодыжки все так же связаны. Очевидно, он задремал. Но как такое могло случиться?

А потом он вспомнил, что его последняя мысль была о Кайле, и это переполнило чашу его страданий, надрывая ему душу.