Никэд Мат - Желтый дьявол [Том 3]

Среди них толкаются защитные юбки, стриженые головы и китайские сигаретки.

— А герои нашего романа? — спросит читатель.

Что ж!

Они тоже здесь. Чем же они хуже других?

Вот они…

Танечка, Адольф, Ольга маленькая, Ольга большая, Снегуровский, Левка, Тарасова, Зойка, Баев, дядя Федоров и прочая, и прочая, и прочая… Словом — все герои авантюрного романа «Желтый Дьявол», оставшиеся в живых, торопливо эвакуируются с Дальнего Востока: нельзя же, на самом-то деле, на самоотверженности и героизме людей играть до бесчувствия… И еще…

Саша-комсомолец.

Молодым задорным голосом:

— Даешь Москву!

Покатили.

Прощайте, сопки. Прощай, Дальний Восток. Покатили.

А Дальний Восток, нахмурив чело и набравшись терпения, еще два года отдувался за всю Советскую Россию, «буфером» своим — читай: грудью, кровью своей — преграждая путь к сердцу ее — Москве! — преграждая путь этим хитрым и жестоким завоевателям, желтым и скуластым макакам: императорской Японии.

А на третий год произошло вот что…

Переверните страницу, читатель, и вы узнаете: в последней главе последнего тома романа «Желтый Дьявол», — в эпизоде о «землетрясении в Японии», — вы узнаете все!

Данн… Шшшшшш… шшшшш… ши…

Экспресс Петроград — Владивосток — стоп…

Из вагона 3-го класса с маленьким чемоданчиком в руке появляется наш старый знакомый — Снегуровский. Глаза его весело поблескивают. Трудно по ним угадать бывшего сурового командира партизанских отрядов.

На путях станции нет уже того беспорядка, который являлся обычным в дни многочисленных переворотов и поворотов. Чувствуется, что какая-то другая сильная рука организует здесь новый порядок, новую жизнь.

На башенке станции развевается по ветру остроконечный алый флаг, и раскоряченного черного двуглавого орла уже нет.

С видимым удовольствием Снегуровский вдыхает свежий пряно-острый соленый запах моря.

— А-ааа! ты?… Снегуровский!..

— Андрюшка!..

Два друга сцепляются объятиями. У Андрюшки шапка набекрень, Снегуровский роняет чемоданчик на перрон. Шутка ли сказать — два года… А сколько было приключений, борьбы, опасностей… Лихие кавалерийские налеты, ночные атаки — воспоминания мигом выплывают из заплесневшей за два года памяти былых участников героической партизанщины.

— А где теперь Шевченко?

— Иван?.. Пойман и расстрелян в Славенке. Еще в 22 году…

— А Шамов?

— Он здесь! О, подымай выше: он теперь уполсто во Владивостоке! Можем к нему сейчас пойти. Тоже обрадуется.

— Но ведь ты куда-то собирался ехать?

— Плевать на дачу. Не поеду.

Оба приятеля, продолжая разговаривать, выходят из вокзала и по Алеутской подымаются к такой старой, горбатой, но милой Светланской улице.

Подъезд желтого 3-этажного дома.

На правой стороне подъезда — черная пластинка с золотыми буквами:

УПОЛСТО С. С. С. Р.

Как необычны здесь эти буквы на здании старого банка, бывшего гнезда дальневосточных желтых хищников!

В приемной Шамова ожидающие. Стрекот пишущих машин.

Попов и Снегуровский по партизанской привычке прямо вваливаются в кабинет Шамова.

— Куда вы, товарищи?.. Там совещание. Нельзя туда…

Но дверь уже открыта. Шамов, увидав бритую голову Снегуровского, сначала не верит, а потом…

— Снегуровский?!

— Он самый…

И опять крепкие объятия.

Чопорно сидящие по диванам кабинета спецы морщатся при виде такой необычной экспансивности, проявленной в казенном учреждении. Но глаза Попова сверкают удовольствием, — он видит здесь снова партизанов, и точно потянуло опять запахом тайги.

— Граждане!.. — говорит Шамов, обращаясь к спецам. — Мы сделаем небольшой перерыв. Мне необходимо поговорить с этими товарищами.

Спецы демонстративно укладывают свои бумаги в портфели и один за другим покидают кабинет.

— Ну, теперь рассказывай!

— Что тебе рассказывать? Так много.

— Первое… документы Глинской… Ты же из центра: должен знать, привез ли их Дроздов.

— А-аа! Так это чепуха. Давно расшифровано. Вот, хочешь, займись на досуге. Вот и азбука:

— Хочешь, я тебе расшифрую начало? Любопытно.

Все склоняются над столом.

Снегуровский пишет. Быстро мелькают пятизначные цифры, и вдруг Попов хватается за живот и начинает:

— Ха-ха-ха… Хо-хо-хо… Хи-хи-хи… — валится он на диван, задирая ноги от удовольствия.