Исхак Машбаш - Оплаканных не ждут

— Касей Касимов? — майор пожал плечами и улыбнулся. — Из семи человек, которые в нашем районе выходят на связь с иностранными любителями, этот человек, по моему мнению, вызывает наименьшее подозрение. Лично я знаю его почти с детства. Сейчас он преподаватель английского языка в районной школе, товарищ полковник, один из лучших учителей района. В коллективе о нем никто никогда не сказал ни одного плохого слова.

— А в прошлом?

— Вы имеете в виду войну, товарищ полковник? Начал ее здесь, от предгорий, и закончил на Эльбе. Дважды был ранен.

— После капитуляции вернулся не сразу?

— Совершенно верно, товарищ полковник, весь сорок пятый находился при штабе, работал переводчиком, ведь он уже тогда знал английский язык.

— Бывал, конечно, не один раз в американской зоне?

— Я думаю, товарищ полковник, это была прямая его работа.

— Отлично, — неожиданно сказал полковник и снова, как и в прошлый раз, прикрыл глаза.

Майор с некоторым удивлением посмотрел на него. Он здесь ничего отличного пока не видел. Скорее, все обстояло наоборот. Человек, которого он очень хорошо знал и которому верил, по-видимому, вызывал подозрения полковника. Но если это так, почему он не говорит, в чем они состоят?

В этот момент полковник открыл глаза и улыбнулся.

— Отрадно, что на той стороне старики гораздо дольше живут догмами, чем мы… И все еще пытаются играть на нашей подозрительности. — Он положил перед собой одну вынутую из стопки бумажку. — Вот текст сообщения Касея Касимова, направленного сирийскому любителю, работающему под позывными «Евфрат-2»: «Не отвечал, вышла из строя аппаратура, начну передачу позже». Это сообщение ушло в эфир в двадцать один час сорок минут. Затем точно такая же фраза, только было добавлено «гуд бай», была передана им снова в двадцать три часа две минуты.

— То есть Касим пожелал своему сирийскому коллеге спокойной ночи? — спросил майор и опять внимательно посмотрел на полковника. — Мне кажется, здесь нельзя усмотреть ничего не обычного. Хочу еще раз заметить, товарищ полковник, что лично у меня нет ни малейших сомнений в честности этого человека.

— У меня тоже, — сказал полковник. — Однако субъективистские ощущения в нашей профессии — вещь чрезвычайно рискованная. Во всяком случае, до того момента, когда они будут проверены фактами. Но будем пока считать, что Касимов находится вне подозрений. Тогда к какому выводу мы можем прийти?

— Только к одному, — товарищ полковник, — что кто-то воспользовался передачей Касея и передал в эфир нужное сообщение. — Майор усмехнулся. — Пожелал кому-то спокойной ночи…

— И это пожелание спокойной ночи, по всей вероятности, означает что-то определенное и точное. Это, безусловно, заранее оговоренная фраза. У вас есть какие-то другие соображения? Пока нет? Тогда давайте исходить из предположения, что Касимов не причастен к этой передаче, — тогда вот вам первое звено: кто-то отлично осведомлен не только о существовании Касея, но и о его прошлом. И особенно, по-видимому, о службе в армии. Если из семи любителей, работающих из пятьдесят седьмого квадрата, выбран именно он, это о чем-то говорит. А выбран он, скорее всего, потому, что сразу же после войны ему приходилось общаться с американцами. Кто-то решил, что это обстоятельство непременно вызовет наше подозрение и отвлечет внимание от кого-то другого. Необходимо выяснить как можно быстрее, кто этот человек. Вот вам задание номер один…

Снова зазвонил телефон. Полковник снял трубку.

— Да, майор у меня. Ну зачем же, заходите ко мне. — Полковник положил трубку. — Лейтенант Арбанян. У него появились какие-то новые соображения в отношении того, что произошло в районе моста… Войдите, — откликнулся он на стук в дверь и, когда Арбанян вошел, кивнул на кресло: — Садитесь. Так какие же это соображения? Что у вас случилось?

— Понимаете, товарищ полковник, — чуть смущенно начал лейтенант. — Возможно, что ничего и не случилось, но мне все время не давала покоя одна мысль. Еще с того времени, как я сидел у моста и ждал майора. Сначала она казалась мне смешной, но теперь, после разговора с Джамботом… Джамбот уверен, что в машине, на которой уехал незнакомец, лежали какие-то зеленые ветви. По-видимому, шофер захватил их с обочины дороги. Их иногда срезают дорожные рабочие. Все это он делал наспех, потому что дальше в лесу он мог набрать и сухих. Может быть, я слишком подробно обо всем этом рассказываю, может быть, все это мелочь, но дело как раз в этих мелочах. Я, конечно, ничего не утверждаю.