Кирико Кири: Мир, где меня ждут

Зал, заваленный трупами графов, что были теперь не нужны. Стены, с которых на нас злобно или осуждающе смотрели портреты каких-то чудиков с черепами не самых счастливых людей, ставших врагами Эви.

Ну и, собственно, сама Эви, сидящая на коленях, смотрящая на меня полными шока и ужаса глазами. Словно сама никогда не занималась подобным, никогда не предавала и не убивала, не подписывала приговоры и не обрекала на смерть сотни людей. Словно здесь только я зло.

Мне это ужасно напоминает лицемерие, хотя я и не хочу думать так плохо о ней.

Но как я и ожидал, Эви была не готова сдаться так просто. Как и многие другие, что слишком долго сидели во власти и привыкли быть правыми, она не видела, насколько мы похожи, не видела, насколько она не права и вообще, даже не хотела этого видеть. Приведи ей я статистику со всеми доказательствами, может Эви бы и прислушалась, но заниматься подобной чушью я не хочу, мне лень.

— Я не могу позволить тебе это сделать, — тихо сказала она мне в спину. Я бы удивился, если она мне этого не сказала. В конце концов, власть не могла её не изменить, сделав более твёрдой.

— Прости? — обернулся я.

— Я не позволю тебе сделать это, Патрик, — повторила она. — При всём том, что мы пережили вместе, я не дам тебе этого сделать, — сказала Эви тихим, но твёрдым голоском, полным силы и угрозы.

Какая прелесть. Наша милая девочка отрастила зубы и теперь показывает их мне. Но Эви, тебе далеко до меня. Наше различие в том, что я готов зайти очень далеко, в отличие от тебя.

— И почему же? Противоречит твоим принципам? Мы ведь с тобой похожи.

— Боюсь, что нет. Уже нет. То, что ты сделаешь, это лишь посеешь смерть и разрушение. Это и есть то, что я хочу победить в этом мире.

— Зло? Серьёзно? То есть ты меня считаешь злом, а себя нет? — едва не рассмеялся я. — Ты как была милой девушкой, так ей и осталась. Внешне. Но я знаю кое-что о тебе, моя милая мёртвая подруга, убитая мной собственноручно.

Эви поджала губы и на трясущихся ногах встала с пола. Было видно, что она не хочет слышать вслух прошлые грешки своего правления. Однако стоит преподать Эви небольшой, но очень важный урок, который должен напомнить ей, кто она есть на самом деле.

Или кем она стала.

— Эви, а где твоя старая команда? — спросил я с интересом. — Те чудесные люди, которых я повстречал в таверне? Герой, эльф, чувак с саблями и второй с пикой? — Это было критическое попадание в её уязвимое место. Я буквально видел, как её глаза наполнились слезами. — Сама скажешь или же мне напомнить?

— Это не имеет значения, — тише, чем до этого, ответила она. И куда делась вся это уверенность?

— О нет, это имеет значение, — оскалился я. — Ты говоришь, что правильно, а что нет, хотя недалеко ушла от меня. И ты права, мы не похожи, я не убиваю тех, кто в прошлом был мне дорог, даже если они идут против меня. А сейчас ты просто всё рушишь. Борешься со злом, как ты говоришь, при этом активно его поощряя.

— Неправда.

— Да неужели? — упёр я руки в бока. — Хочешь сказать, что я не прав? А как же работорговля? Детьми, например? О нет-нет-нет, — поднял я руку, останавливая её, когда Эви уже хотела открыть рот. — Я знаю-знаю, это вынужденная мера, это другое. Как удобно бороться со злом выборочно, пиздец просто. А то, что у вас каннибализм в городе процветает, знала?

Вот тут Эви проявила более искренние реакции. Её брови едва заметно взметнулись вверх, и она уже было повернула голову к Констанции, чтоб у той лично удостовериться в правдивости моих слов, но удержалась.

Понятненько. Что у одной, что у другой рыльца в пушку. Каждая кричит о том, как она борется со злом, но при этом вполне успешно закрывает глаза на то, с чем связываться ей не хочется. Ну чтож, не каждому суждено быть сильным для такой борьбы. Однако могли бы и постесняться давать такие громкие заявления.

— Это ничто по сравнению с тем, что ты хочешь сделать.

— О, ну началось, это не то, то не это, мы не такие. Хочешь остановить — давай, — развёл я руки в стороны. — Очень хочу посмотреть, как ты это сделаешь, Эви.

Она подняла руку, направив её на меня.

— Я не хочу тебе делать больно.

— И я. Но это не значит, что я не отрежу тебе конечности, если это понадобиться, — спокойно ответил я.

— Отступи.

— Или что? Зальёшь меня своими слезами? Спрячешься за чью-то спину? Если ты действительно достойна этого места, то тогда докажи это, Эви.