Станислав Рем - Переведи меня через Майдан...

— Что вам нужно?

— От вас ничего. Я звоню, чтобы сообщить новость, которую вы давно ожидаете. Тот человек, который убил вашего отца, мёртв.

Тарас Гнатович медленно опустился на корточки. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли разноцветные круги. Рука с мобильным телефоном опустилась. На дисплее высветилось, что номер телефона, по которому звонили, скрыт. Тарас Гнатович долго смотрел на дисплей, с трудом соображая, что же ему делать дальше. Абонент терпеливо продолжал находиться на связи. Коновалюк сделал попытку успокоиться, но у него ничего не вышло. Тело обмякло, будто провалилось в глубокую яму. Хорошо, что несколько минут назад успел передать Яценко пакет. Тарас Гнатович с трудом поднялся, медленно поднёс трубку к уху:

— Кто это был?

— Наёмник. Ему сделали заказ на вашего отца.

— Я понимаю, что наёмник. Кто его нанял?

— На этот вопрос я вам ответить не могу. И не потому, что не хочу. Я не знаю ответа. Ищите. Хотя, думаю это дело безнадёжное. Теперь найти заказчиков вам будет значительно сложнее.

Тарас Гнатович с трудом стоял на ногах:

— Но ведь вы нашли убийцу. Что вам стоит найти и заказчика?

— Я заплачу!

— Я не работаю на заказ.

— Но почему вы не хотите найти того, кто заказал смерть папы?

— Это не входит в мои обязанности. Обратитесь в прокуратуру.

— Подождите, не выключайте трубку. Мне знаком ваш голос. Мы встречались раньше?

— Лично я не припомню.

Он помнит. — рука Коновалюка, прижимая трубку плотно к ушной раковине, мелко дрожала. Тарас Гнатович каким-то восьмым, или десятым чутьём чувствовал, что его собеседник о многом не договаривает. О самом главном. Коновалюк с трудом напряг память. И вспомнил этот голос, в деталях, даже в самых мелких. Он даже вспомнил, как выглядит этот человек. — Мы с вами встречались. Сразу после смерти отца. Вы следователь. Из службы безопасности. Вы тогда вели дело папы.

— Как видите, довёл, до половины. Остальное не в моей компетенции.

Тарас Гнатович глубоко втянул в себя воздух, и выдохнул:

— С чего мне посоветуете начать?

— А почему вы решили, что я вам стану помогать?

— Иначе, зачем вам звонить? Просто, сообщить новость?

— Логично. Но я действительно позвонил вам, только для того, чтобы сообщить эту новость. А по поводу заказчика… Вариантов для дальнейших поисков не так уж и много. Вспомните. Ваш отец собирался выставить свою кандидатуру на пост президента.

— Причина в выборах? — тут же перебил Тарас Гнатович.

— Не знаю. Это только первая версия. Наиболее проработанная, и в которую верит большинство. Вторая. Задайте себе вопрос: почему ваш отец колесил в те дни по всей Украине?

Тарас Гнатович прикрыл глаза нервно трясущейся ладонью. Отец ездил по Украине, потому что движение «Украинское сопротивление», созданное им с таким трудом в конце восьмидесятых, раскололось на несколько партий, которые в тот год решили стать независимыми политическими единицами. И самостоятельно идти в дальнейшую жизнь. И не под руководством Коновалюка. У них появились свои лидеры. Которым его отец, своим авторитетом, своими взглядами, своими решениями мешал подняться на высшую ступень политического олимпа.

— И ещё, Тарас Гнатович. — Коновалюк почувствовал, что телефонный разговор приближается к завершению. — Не пытайтесь меня найти. Это был мой первый и последний звонок. Прощайте.

Синчук отключил телефон. Тут же, на месте, разобрал его, вынул сим-карту, батарею, и всё сбросил с моста в Днепр. После, сев в машину, подполковник несколько секунд сидел неподвижно. Напрасно, конечно, решился он на этот звонок, но иначе поступить не мог. По крайней мере, теперь совесть хоть частично чиста.

Дверца авто с силой захлопнулась. И машина стартанула с места.

Дай Бог силы, справиться с самим собой. А с врагами разделаться силёнки найдутся.

Андрей Николаевич, прочитав записку, попросил всех покинуть комнату совещаний. В том числе, и Литовченко. Александр Борисович сделал, было, попытку, остаться, но Козаченко настоял на своём. Через минуту в комнату вошёл Яценко.

Теперь они остались одни. С глазу на глаз. Впервые, с начала избирательной гонки. Оба одинакового роста. Только оппозиционер более стройный, и подтянутый. Оба уставшие. Вымотанные последними сутками противостояния. И ненавидящие друг друга. Слишком, чрезмерно слишком было вылито грязи с обоих позиций. И пройти через образовавшуюся лужу теперь предстояло обоим. Но как это сделать пока не знал ни один, ни второй.