Станислав Рем - Переведи меня через Майдан...

Яценко прокашлялся. В конце концов, он попросил о встрече, а потому ему и начинать разговор.

— Андрей Николаевич, — рука бывшего премьера легла на папку, которую десять минут назад доставил Коновалюк, — У меня к вам имеется предложение.

— Ни на какое сотрудничество с вами я не пойду. — тихо и устало произнёс оппозиционер.

— Речь идёт не о сотрудничестве. А о согласии с обеих сторон прекратить конфликт. Я предлагаю, проголосовать предложенные Онойко и ваши инициативы одновременно. В «пакете».

Козаченко вскинул на политического врага взгляд, полный презрения. Началось… Что, почувствовал, как земля из под ног уходит?

А Яценко монументально возвышался в двух шагах от Андрея Николаевича, слегка раскачиваясь с пятки на носок. Видимо, нервничал.

— В каком «пакете»? — стали первыми слова, что смог выдавить из себя Козаченко.

— Вы проголосуете за конституционную реформу. Точнее, чтобы реформа набрала силу после избрания будущего парламента.

— Хотите сделать пост премьера выше поста президента? И думаете, я за это проголосую?

— И не только вы. — голос Яценко звучал глухо, надтреснуто. — Но и вся ваша команда.

— Это что? Угроза?

— Ни в коем случае. Простой здравый смысл. Как вы понимаете, нам, и лично мне, терять нечего. А вот вам…

Козаченко проследил за взглядом оппонента, и тоже посмотрел на папку, сжатую крепкой пятернёй левой руки бывшего премьера.

«Папа» подстраховал, — догадался Козаченко. — Наверняка, в ней находится нечто такое, что может поменять всю ситуацию в корне, и прямо сейчас. Немедленно. Потому, как гриф на коже, в правом углу, стоял президентский. А после вчерашнего сие могло означать только одно: «папа», после его звонка Велеру, решил кое-что поменять в дислокации сил.

Козаченко понял: своими последними действиями они перегнули палку. Не следовало подключать немца. Нужно было самому упасть в ножки президенту. Побрезговал. Не захотел пачкаться. Вот и получил. Что могли передать на него? Да многое что. У «папы» всегда хранился секретный материал на своих подчинённых, который тянул не на один десяток лет.

— Я пока обойдусь тем, что в стране, наконец, наступит порядок. — Яценко отметил взгляд Андрея Николаевича. И понял: тот согласится. По другому не сможет. А там глядишь, мы на него, в другое время надавим. Но уже фактами. Главное, не торопиться. Не спешить. Пусть думает, всё, что угодно. Пусть боится. Пусть пробует завладеть документами. Пусть применит криминал. Вот тут мы его и подденем. Найдём способ, и возможности. Вот тогда и поговорим, кто связан с бандитами, а кто нет. — За вами ответ.

— Мне нужно подумать.

— Думать некогда, Андрей Николаевич. — Яценко поморщился. — Люди с десяти утра ждут. И не только в стенах Верховной Рады.

Козаченко вяло кивнул головой, провёл рукой по голове, поправляя причёску, или просто от нервов, и выдохнул:

— Хорошо. Я согласен. В «пакете».

И, не подавая руки, покинул комнату. Владимир Николаевич приблизил свою ладонь к лицу, внимательно посмотрел на неё, и крепко сжал в кулак.

«Ничего, аристократ, ты мне её ещё пожмёшь. И не один раз. Ещё, быть может, и в уста сахарные целовать будешь. Всему своё время. Всему свой срок».

«После бурных обсуждений, Верховная Рада проголосовала за следующее. Принять в «пакете» новые изменения в Конституцию Украины, известные, как Закон от социалистической партии под номером 334/16, в народе более известные под названием «политреформа». И решение Верховной Рады Украины о том, что выборы второго тура в президенты Украины прошли с существенными нарушениями, с грубым вмешательством в избирательный процесс со стороны Центральной избирательной комиссии, что повлекло за собой неправильный подсчёт голосов. Парламент обратился в Верховный суд Украины с просьбой провести расследование по второму туру голосований, и вынести вердикт в отношении деятельности ЦИК. Одновременно, парламент высказал недоверие Председателю ЦИК….

Телеканал «Свобода», 28 ноября, 200…год»

«…прилагается выдержка из рапорта капитана СБУ Князева Л.М., Киевское областное управление СБУ, руководителю Службы безопасности Украины, генерал — лейтенанту Тимощуку О. А.

«— Степан Григорьевич? Надеюсь, вы меня не забыли.

— Как же… Вас забудешь.

— А от чего такой недовольный голос? У вас, насколько мне известно, дела идут отлично.