Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

— Что бы я ни говорил после того, как ты впервые рассказала мне о Марте, я это принял, и я принял то, что ты сделала это ради нее и в благих целях. Я с тобой не согласен, но я никогда не сомневался в доброте твоего сердца и в твоих мотивах. Ты должна этому поверить. Да и кто бы сказал, что ты не права? Не я. Кто? Никто. И последний человек, которому я бы тебя выдал, был бы наш сын.

Она хотела приблизиться к нему, но он отпустил ее плечи и вышел из комнаты в одно мгновение. Она достала платок и медленно вытерла глаза. Ее потрясла глубина его милосердия. Под обычным деловым тоном в его голосе проступили те мягкость и нежность, которые она редко слышала.

Она села за стол и начала подрезать цветы. Постепенно, глядя вокруг себя и в окно, она начала замечать, как краски возвращаются в сад, становясь богаче, ярче и глубже, как цветы трепещут на солнце, демонстрируя всю свою красоту. Чувство облегчения и свободы наполнили ее сердце. Она была прощена.

Весна потихоньку перетекала в раннее лето, дни становились теплее и солнечнее. На Гайлам Пике снова появились толпы гуляющих. Кролики гоняли друг дружку, а лисы скакали из норы в нору, радуясь оттаявшей земле. В Гардэйл Равин кто-то оставил букетик сирени у ямы, где была захоронена девочка, хотя тела там уже не было. На Холме вокруг Камней Верна играли дети, и темная тень, которую отбросили на это место события прошлого года, растворилась в солнечном свете. Сады Лаффертона золотились желтыми кустами.

Мэрилин Ангус потеряла интерес к тому, чтобы вести поиски своими силами. Негодующие граждане и просто сумасшедшие, которые откликнулись на зов, разъехались по домам.

Старший суперинтендант Джим Чапмэн вернулся в Йоркшир. Его анализ дела Дэвида Ангуса был исчерпывающим и не содержал почти никакой критики действий местной полиции; он выдвинул несколько предложений, но работа по ним ни к чему не привела. Лицо Дэвида Ангуса все еще смотрело с постеров и объявлений, из окон и с витрин, но потихоньку начало тускнеть и часто было ободрано по краям. Никто не забыл, но теперь это не было главной темой для разговоров.

Команда продолжала бороться. Делом немного позанимались в других регионах страны, но потом отодвинули на задний план. К ХОЛМСу доступ был все еще открыт, данные можно было выгружать и обновлять.

Не было ни новостей, ни следов, ни свидетелей. Мальчика как будто никогда не существовало.

Поток звонков в полицию Лаффертона превратился в слабый ручеек, и этот ручеек состоял из безумных, скучающих или злонамеренных людей.

Минул март, а вместе с ним и ранняя в этом году Пасха.

Четвертого апреля Кэт вернулась домой после утренней операции и тут же услышала телефонный звонок.

— Привет, мам.

— Не называй меня «мам». Дорогая, ты уже выбрала дату, когда вы будете крестить Феликса? Если нет, то можно это будет двенадцатого мая?

— Нет, пока даже не знаю. А почему именно тогда?

— Потому что мы решили назначить на этот день установку камня для Марты, и я подумала, что крещение можно провести сразу после.

— Я поговорю с Крисом, но я не вижу причин, почему нет. Но разве ты не хотела чего-нибудь более тихого, отдельного — приватного — для Марты?

— Нет. Так будет просто отлично. Как ты?

— Хорошо. Мне очень даже нравится снова быть доктором. Легко так говорить, когда нет ни ночных дежурств, ни вызовов на дом…

— Как Феликсу нравится его няня?

— У них любовь.

— Я все звоню Саймону, но никак не могу к нему пробиться.

— О.

— Он в отъезде?

— Я не особенно в курсе.

— Почему ты так говоришь?

— Мам, мне пора идти.

— Сразу дай мне знать насчет двенадцатого. Я накрою чай.

Мэриэл Серрэйлер повесила трубку внезапно, как обычно.

— Черт побери.

Но она не собиралась думать об этом. Кэт не разговаривала со своим братом уже несколько недель. Она не знала ничего. Это выводило ее из себя.

Она взяла ключи от машины и поехала забирать Феликса от Салли Воррендер.

Энди Гантон открыл окно комнаты над кафе и высунулся. Был вечер, и даже посреди города в воздухе пахло зеленью и вскопанной землей. Ему тут было очень комфортно. Жена Альфредо смастерила какие-то шторы, Альфредо с братом принесли ему сюда платяной шкаф, стол, стул и даже старый телевизор.

Он был вполне доволен. Он был не против прибираться, протирать столы, приводить в порядок кухню и мыть пол в конце дня. Он не будет заниматься этим вечно. Он был далеко от Мишель. Как-то раз, когда она зашла в кафе с подругой, он прятался в подсобке двадцать минут, пока они там сидели. Он не видел и Ли Картера. Его дело все еще было у прокурора. Он не думал об этом.