Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

— Я больше не собираюсь все это выслушивать. К чему вообще этот идиотский разговор?

— К тому, что в моем доме сегодня целый день просидела очень несчастная женщина. Тебе не нужно продолжать общаться с ней, но ты должен дать ей хоть какое-то объяснение. Ты не можешь просто молча бросать людей.

— Сейчас я положу трубку. Или мы всерьез поссоримся.

— Мы уже поссорились. Мне нужно было до тебя достучаться, потому что никто другой не в состоянии.

— А если не получилось?

— Если не получилось, то и все. Феликс уснул, и я тоже сейчас отправлюсь в постель. Но ты подумай об этом, Саймон. Это не ерунда.

Телефон отключился.

Прошло несколько секунд, и он как будто действительно начал думать, но потом его прервал мобильный.

— Серрэйлер.

— Мы нашли ее. И с ней все в порядке.

После того как его посвятили в детали и он сказал Натану идти домой, он налил себе виски. Он хотел забыть, забыть о том, что было сказано, забыть о Фрее и о вторжении Дианы Мэйсон, обо всем. Только новости о том, что Люси Ангус теперь в безопасности, хоть как-то успокаивали его.

— Можно мне собаку?

Люси сидела за столом с кружкой чая. Она выглядела совершенно спокойной.

«Она убежала, — подумала Мэрилин. — Она не хотела быть здесь. Она хотела сидеть в чьем-то чужом темном садовом сарае с их собакой, а не оставаться в этом доме со мной». Она взглянула на нее, когда та шла между двух констеблей, обернутая в огромное одеяло, и увидела кого-то, кого едва знала.

— Не злись, пожалуйста, не злись… — забормотала Люси, начиная дрожать.

— Конечно, я не злюсь. Ты здесь, ты жива… Как я могу…

Люси прошла мимо своей матери на кухню.

Было десять минут второго. Никто из них не хотел спать.

— Собаку?

— Ты нам никогда не разрешала.

— Это сложно… Это неправильно.

— Почему?

— Собака оставалась бы на весь день дома одна. Мы… Я на работе.

— Но все изменилось.

— Да.

— Так что мы можем завести собаку.

— У Дэвида аллергия на шерсть.

Люси посмотрела в ее глаза. На секунду повисла оглушительная тишина.

— Дэвида здесь нет.

Казалось, будто в воздухе на кухне распылили что-то, мешающее дышать.

— Папы здесь нет. Все в этом доме умерли.

— Я не умерла.

— Казалось, что умерла.

— О боже.

— Мне было хорошо с собакой Прайсов.

— Тебе не следовало вламываться…

— Я не вламывалась, сарай всегда открыт. Почему ты мне не отвечаешь? Ты всегда так. Как будто меня нет. Можем мы завести собаку?

— Люси, дай мне… пожалуйста… я устала. Мне не хотелось бы принимать поспешных решений.

— Если ты хочешь сказать нет, так и скажи, но не надо просто оставлять вопрос без ответа.

— Я не хочу сказать нет. Я не знаю, что я хочу сказать. Я больше не могу со всем этим… Со всем. Ты не думала об этом? Ты вообще обо мне думала?

— Да, — сказала Люси. Она поднялась, отнесла свою кружку к раковине, ополоснула ее и поставила на сушилку. — Я думала о тебе. Спокойной ночи.

— Люси, не уходи вот так, мы не поговорили как следует, ты так и не объяснила.

— Объяснила. Ты просто не услышала. Как и насчет собаки.

И она ушла — так, как она теперь обычно перемещалась по дому: ее ноги, казалось, вообще не касались пола, она не издавала ни звука, и даже воздух вокруг нее казался неподвижным. Она пошла наверх. Дом все еще казался мертвым, но что-то изменилось. Она кое-что изменила, сбежав. Она оставила след.

Оказавшись на втором этаже, она задумалась, а потом преодолела последний пролет и оказалась на самом верху. Она открыла дверь в его комнату. Тут пахло им — настоящим мальчишеским духом, который еще не выветрился. «Но он выветрится, — подумала Люси. — Все исчезнет. Я его не вспомню, его запаха больше не будет, только его вещи останутся на полках, и это будут мертвые вещи».

Она медленно пошла по комнате, дотрагиваясь до них. Его книги. Его модели. Его компьютер. Его лампа с Гарри Поттером. Его фигурки из « Властелина колец» . Его обувь. Она подумала, останется ли тут все так навсегда, как в зачарованном замке из сказки.

Про себя она поняла почти с самого начала, что ее брат мертв, и она просто приняла это. Каждый раз, когда ее родители начинали в сотый раз твердить о том, что нельзя оставлять надежду, она смотрела на них и видела двух странных людей, которые никого не слушают. Дэвид был мертв. А как иначе?

Ей было от этого грустно, потому что он всегда был где-то рядом, в своем странном маленьком мире, но в то же время и в их мире, и в ее. Ей было неприятно думать о том, как он умер. Она пыталась как-то укрыться от этих мыслей каждый раз, когда они угрожали вновь оккупировать ее голову. Она присела на широкий подоконник, чтобы поглядеть на темный сад. Она не знала, найдут ли когда-нибудь его тело и поймают ли того, кто забрал его. Насчет этого у нее не было уверенности. Только насчет того, что он мертв.