Илья Эренбург - Золотое сердце. Ветер

Или, чтоб точнее формулировать наше общее мнение?..

Гонгора.

Нет. Чтобы покаяться перед всеми гражданами.

В великом преступлении…

2-ой судья (первому) .

Это что-то необычайное:

Гонгора — кается!

Гонгора (идет к окну) .

(Про себя)

Гремят орудия… последний час грядет…

(Раскрывает окно. Громко)

Перед тобой я буду каяться, народ.

(Голоса за сценой:

Чего он хочет?

Он поможет нам! он насытит нас!

Снова морочит!..

Да здравствует Неистовый!)

Вы — ропщете — на базарах нет хлеба?

Многие из вас сегодня не обедали.

Новых денег никто не берет.

Не достать ни рыбы, ни риса,

И трусы уже слышат у «Железных Ворот»

Топот эскадронов Руиса.

Бедные! над вашими подвигами дети содрогнутся —

Чем вы не жертвовали для Революции?

(Голоса за сценой:

Мы не можем без хлеба! Бороться безумно!

Натощак и Коммуна не Коммуна!

Достань хлеба! Прогони Руиса!

Или мирись с роялистами!)

Да вы герои! А я хочу покаяться пред всеми

В скупости и в нерадении.

Мне было шестнадцать лет, я покинул дом родной,

Покой, уют, богатство.

Пошел работать в шахты,

Киркой сердца дробить и звать на бой.

Меня схватили мадридские ищейки,

Заковали в цепи, бросили в склеп.

Глядите, на этих руках еще чернеют

Следы королевских колец.

Бежал! В Бильбао — баррикады! Нас мало! Трудно было!

Пуля в руку, снова — поймали, что ж еще монаршая милость,

В каземате ждал казни. Вот чьи-то шаги… за мной пришли…

Но, нет! вы восстали, ворота взломали, спасли!

(Голоса за сценой:

Браво, Гонгора, мы пойдем за тобою!

Нет! мы не хотим быть героями!

Смерть или победа!

Хлеба! только хлеба!)

Но — вождь простой человек.

Порой в его сердце слабость,

И кренит набегающий ветр

Даже самый высокий корабль.

Слушайте, судьи! Слушай, народ! И ты, ночь!

Ко мне пришла любовь.

Я отдал все! Но в исступлении

Я хотел любви, любви для себя!

Я хотел спасти эту бедную женщину,

Ненавидя ее и любя.

Ваш неумолимый, ваш неистовый

Полюбил роялистку.

Что ж вы не кричите? кричите громче —

Позор, позор Гонгоре!

Да, позор! себя оголю до нага,

Кину вам мое темное сердце.

Знайте все: сейчас на суде я лгал,

Только чтоб спасти ее от смерти.

Не человека хотели сразить ее хрупкие руки,

Но знаменосца Революции.

Я снова тверд! Дышу этим дымом пороха,

Этой грозой, что сейчас разразится над городом.

Революция, тебе я отдал смертное сердце,

Душу мою и плоть,

Ныне прими последнюю жертву,

Эту небывшую любовь.

Казните ее! Вот там горят как волчьи очи Руисовы огни.

Надо крепиться — мы или они.

Быть может завтра и мы уйдем

За нею следом, и тем же путем.

О жизни забудь! Не таи огонька в твоей келье убогой.

Шире в ночь распахни забвенную дверь.

Теперь есть только одна дорога —

И это смерть.

Я отдал все. Я нищ и светел.

Бери, бери меня, ветер!

(Голоса за сценой:

Смерть роялистам!

Смерть федералистам!

И тем и этим! и этим и тем!

Смерть! смерть всем!)

1-ый судья.

Это я понимаю. Я больше не в силах ждать.

Дайте! Дайте мне подписать!

Пабло (читатет) .

Признать гражданку Романьес виновной,

И расстрелять!

Луис.

Альда, ко мне! ко мне!

Гонгора.

Ты с ними?..

Альда.

Гонгора! неужели ты не понял — разные дороги, но один конец…

(Голоса за сценой:

Смерть! Смерть!)

Площадь перед дворцом — та же, что и в первом действии. Ночь. Гонгора выходит из дворца, сходит вниз по ступенькам балкона. В стороне дремлет нищий.

Гонгора.

Здесь я ее встретил…

Она говорила, просила, любила… Она жила…

Еще сегодня, на рассвете

Она была… Ее нет… Не будет больше… Ушла…

В ту ночь, кружа и тревожа,

Звездная буря охватила небо.

И все казалось таким возможным.

И ничего не было.

Прошли три недели —

Вся жизнь… Альда, прости!

Мы оба так хотели

Помедлить на страшном пути.

Мы оба преступили запреты.

Хотели любить, забыть…

И что могут два человека

Против одной Судьбы?

Где ты, святое безумье?

Стою у последней межи.

Быть может, я уже умер,

И только гляжу на жизнь.

(Вздрагивает)

Что это? Стреляют! близко! Они ворвались!