Илья Эренбург - Золотое сердце. Ветер

(Во время последних слов Альда порывисто встает, вынимает спрятанный револьвер)

Гонгора.

Что с тобой?

Обожди! стой!

(Альда стреляет. Промахнулась. Убегает. Педро и два часовых)

Педро.

Выстрел!

Заговор! Покушенье! роялисты!

Гонгора, что с вами? невредимы.

Мимо!

(Часовым)

Держите ее! Держите роялистку!

Гонгора.

Оставьте ее!

Педро.

Но ведь это ж она выстрелила?

Гонгора.

Она верила, что так надо.

Педро.

Вы больны?.. Не вы ли мне приказали карать их, не зная пощады?

(Часовым)

Ведите ее.

(Часовые уводят Альду)

Она в вас стреляла?

Гонгора.

Нет, не она, кто-то третий… Она сама не знала…

Педро.

Вы бредите, Хорхэ? Кто третий?

Гонгора.

Не знаю… Может быть ветер…

И как ни сильна любовь,

Ее сильней судьба слепая.

Педро, над нами ветер и ночь.

Что мы можем? и что мы знаем?..

Зал суда. В глубине большие с полу окна на площадь. Вечер. (За сценой рев толпы)

Пабло (председатель трибунала) .

Что это за шум под окнами?

Нам мешают работать.

1-ый часовой.

Верно торговки из-за места дерутся,

Или поймали вора.

Народу на площади тьма тьмущая,

Ведь нынче праздник «Всех Мертвых».

2-ой часовой.

Нет, это граждане ждут

Чем кончится суд.

Пабло.

О! в таком случае окна настежь раскройте!

Они нам напомнят о нашем долге перед павшими героями.

(Окна раскрывают. Доносятся голоса:

Смерть! Смерть роялистке!

К стенке! на виселицу!)

Пабло.

Именем восставшего народа, мы судим женщину, преступную и безумную,

Гражданку Альду Романьес, поднявшую руку наемную

На сердце и на мозг Коммуны —

На Хорхэ Гонгора.

Она получила изрядную мзду от мадридских бандитов за верность.

Возможно, что деньги шли из Франции от самого Тьера.

Она думала привлечь на свою сторону народ,

Восстановить его против свободы.

Но вот он, негодуя, казни ждет.

Слушайте, граждане, голос народа!

(За сценой крики:

Смерть убийце!

Смерть роялистке!)

1-ый судья.

Крови! мы жаждем крови!

Мы не просто судьи — мы народная совесть!

Месть за убитых граждан!

Мы крови, крови роялистов жаждем!

2-ой судья.

Принципиально я против смертной казни, и вообще отрицаю суд.

У меня даже есть по этому вопросу небольшой труд.

Но это прежде, когда король судил и правил.

А теперь… Исключение только подтверждает правило.

Пабло.

Конечно, нас не интересует судьба Альды Романьес.

Будет она жить или умрет — для Коммуны это неважно.

Для нас — смертная казнь — социальное воспитание

Отсталых граждан.

Итак, гражданка Романьес, признаете ли вы себя виновной

В том, что будучи подкуплены испанскими и чужестранными роялистами.

Вы в ночь на первое ноября покушались на жизнь гражданина Гонгоры,

Произведя один выстрел?

Альда.

Да, я стреляла.

Пабло.

Итак, вы признаете себя виновной?

Хорошо, но этого мало.

Факт преступления, конечно, установлен.

Но укажите также ваши побуждения

И от кого, и каково вознаграждение?

Альда.

Зачем говорить? ваше дело судить, мое — умереть,

Слепые не могут прозреть.

Вы спрашиваете почему я стреляла в Гонгору?

Вслушайтесь в этот гул неуемный и темный —

Разве вы знаете почему ревет людская чернь,

Почему море ропщет, когда растет прилив?

Вот перед нами война и смерть,

Но откуда они пришли?

Я тоже не знаю. Я тоже слепая. Мной правил кто-то слепой.

И как я могла тягаться с судьбой?

Вы спрашиваете кто толкнул мою руку, кто стоял позади —

Французские дипломаты или дельцы Мадрида —

Тот же, кто вас привел в этот зал, чтоб судить,

Кто шепчет вам на ухо смертный приговор,

Кто правит войсками Руиса, и этой безумной толпой —

Зовите его как хотите: революцией, ветром, судьбой.

Гонгора (про себя) .

Увести?.. Спасти?.. Нет надежды…

И все, и все неизбежно…

Тосковал и ждал, и встретил…

Чтоб опять потерять… навеки… навеки…

1-ый судья.

Она нам грозит генералом Руисом?

По моему процесс слишком затянулся… надо торопиться…

Я не люблю слушать — только подписывать.

2-ой судья.

К тому же она уверяет, что ее поступок революционный —