Анна Шульгина - Дословный перевод

- Помнишь, лет пятнадцать назад мы отдыхали на Русском? И местные ребята дразнили тебя коломенской верстой, - теплые пальцы нежно прошлись по темным волосам, расправляя чуть спутанные ветром пряди. - Там ещё был мальчик Рустам, который называл тебя медузой, из-за того, что у тебя были всегда холодные руки.

- Да, помню, - Аленка невольно улыбнулась. Она рано вытянулась, поэтому оказалась почти на полголовы выше сверстников. Естественно, те этому жутко завидовали, вот и дали обидной прозвище. Это было именно то самое золотое детство. Никому не нужно ничего доказывать или хвастать - все вместе загорелой до черноты гурьбой носились по пляжу, доводя родителей до нервного тика своими выходками.

- Это был последний раз, когда ты плакала из-за того, что сказал какой-то мальчик. Во всяком случае, так, что это кто-то видел. Так что у вас произошло?

- Мам... - девушка замолчала. Конечно, как-либо дерзить и одергивать она не собиралась, но и рассказывать правду нельзя - тогда придется начинать сначала, а вряд ли здоровье Ирины Леонидовны сильно поправится от осознания масштабов происходящего.

Но вот тут Алена оказалась совершенно не права.

- Доча, если ты не желаешь рассказывать, потому что просто не хочешь - это одно. А если из-за проблем папы, то зря - я в курсе всего.

- Это сейчас такой еврейский ход, чтобы я покаялась вообще во всех грехах? - она прикрыла глаза от удовольствия. Все-таки Лёне очень не хватало матери. Вроде, давно уже выросла, самой пора семью заводить, но вот этой щемящей нежности, от которой хочется зажмуриться ещё плотнее и прижаться к маминой груди, сильно недоставало.

- Что за выражения? - в отместку Ирина Леонидовна чуть дернула её за мочку уха.

- Ай! Я больше не буду, правда!

- Смотри у меня... А насчет откровенности - Коля рассказывает мне если не все, то очень многое. И про эту дурацкую проверку я тоже знаю. Хотя, по мне это просто идиотизм чистой воды, он на них работает уже больше десяти лет, а теперь - это...

Алена проглотила ещё более резкое высказывание, чем то, за которое ей надрали ухо. Вот уж никогда бы не подумала, что мама в курсе таких интимных подробностей отцовского дела. Для всех он был просто очень удачливым бизнесменом, пользующимся поддержкой власть имущих на уровне федерального округа. И крайне мало кто знал, что большая часть предприятий, входящих в состав консорциума, на самом деле принадлежит не Николаю Петровичу, а чиновникам высокого ранга. И отнюдь не боязнь этой псевдоборьбы с коррупцией, кумовством и прочими прелестями российского бытия заставила их сделать Германа кем-то, вроде очень высокооплачивого топ-менеджера. Просто у него получалось зарабатывать деньги в тех направлениях, на которых прогорало большинство его конкурентов. Вот и создали что-то, типа великосветского литературного кружка. Только вместо свежих поэм и виршей тут обсуждалось несколько иное. И оно, это иное, исчислялось суммами, от которых у рядового человека мог бы случиться удар и пожизненный нервный тик.

- И давно ты в курсе?

- Если ты о его делах, то Коля рассказывал, ещё, когда это все начиналось. А про именно этот случай - вчера вечером. Он ведь ночует здесь. Боится, что и меня могут вмешать. Наивный он, кому я, кроме него, нужна... Да и потом - все, что хотели, уже выяснили, поэтому тебя точно больше трогать не станут. Но все равно будь осторожна, хорошо?

- Мне нужна. И Илюше с Алиной. Ты нам очень нужна, поэтому больше никогда так не говори, - Алена перестала стоить из себя разомлевшую от хозяйской ласки кошку и приподнялась, обнимая маму за шею. - Я и не знала, что он тебе все это рассказывает. А осторожность... Акций у меня уже нет, поэтому я теперь тоже никому не нужна. Ну, из врагов, - тут же исправилась девушка, заметив, как Ирина Леонидовна нахмурилась.

- Это был больше психологический ход - посмотреть, что он будет делать, если возникнет угроза для его ребенка, а отлучиться, да и вообще как-то проявить эмоции, нельзя, это сразу сочтут слабостью, и тогда все станет намного хуже. А может, заодно пытались окончательно настроить против нас, кто знает. Когда ты уехала, у меня сердце было не на месте, все время боялась чего-то похожего. Ты же совсем одна была, беззащитная. Вот он и старался про тебя вообще не упоминать, чтобы постепенно забыли. Только не получилось...

- Мам, это не папина вина, и, уж тем более - не твоя. Просто людская подлость и жадность. Все элементарно и незамысловато. Можно сказать, вечные человеческие ценности...