Юлия Пахоменко - Дожить до премьеры

Я-то думала, что буду биться об этот мир, как муха об стекло, а тетя Шура взяла, да и открыла для меня окно! И уже на следующий день я проснулась с удивительно приятным ощущением – я дома, я дома!

За время чистки кафеля мы успели подружиться на все последующие двадцать лет. Отрывочно, из небольших рассказов и обмолвок я узнавала про ее прошлую жизнь. Шурочкина мама родилась и жила в Ленинграде (ага, я же сразу почувствовала родную душу!), а в самом начале войны, слава богу, успела эвакуироваться в Ташкент. Там и осталась, работала учительницей русского языка и литературы. Шурочку родила поздно, в 34, и шурочкин папа как-то незаметно прошел по касательной, очень скоро удалившись в неизвестном направлении. Шурочка была отличница и спортсменка. „Бегала на длинные дистанции“, – без особенного хвастовства, но достаточно внушительно сказала она. И я сразу представила: худенькая, но крепкая девочка под палящим солнцем – бежит, бежит, бежит, финиш еще далеко… Она потом так и жила: сосредоточенно, напряженно, с полной выкладкой.

Мечтала поступить в институт на биологический, очень хорошо закончила школу – и в это лето мама слегла с рассеянным склерозом. Поэтому вместо института Шурочка устроилась в недавно открытый НИИ вирусологии лаборанткой. На личную жизнь сил не хватало – надо было заботиться о маме, которая медленно но верно отступала по всем фронтам: день за днем уходила память, зрение, слух… Отец Артурчика пришел и ушел так же, как и ее собственный отец – незаметно, скользнув по касательной и исчезнув в водовороте жизни. После Перестройки из НИИ пришлось уходить – денег не платили, серьезной работы не велось, каждый старался выжить в одиночку, как мог. В это время ушла и мама – как будто поняла, что дочку надо освободить. Шура оглядывалась по сторонам, придумывая как выжить и спасти подрастающего сына от армии. Пришлось связаться с дальней родней в Ленинграде – как-то получилось, что мало общались, но открытки на новый год и 8 марта слали регулярно. Откликнулись по-человечески, хотя всем тогда было хреново; помогли с переездом и устройством на первое время. Только приехали, познакомились получше со своими родственниками и их друзьями – и оказалось, что почти все уже сидят на чемоданах. Германия принимает евреев! Оказалось, что пятая графа может приносить не только неприятности. Кто уже был „настоящий еврей“, подавали документы на постоянное место жительства. Остальные побежали копаться в своей родословной. Тогда и родился анекдот „Ты еврей? А я не смог“. Но многие смогли, и Шура со стремительно подрастающим Артуром тоже влилась в эти потоки, текущие на запад. „Пропадать – так с музыкой, вот как я думала тогда! – смеясь, говорила мне тетя Шура. – Мне только Артурчика хотелось увезти в новый сияющий мир, где призыв в армию не несёт смертельной опасности. А сама, думаю, уж как-нибудь доживу. Кто бы мог подумать, что жизнь моя только начнётся?“

Да, кто бы мог подумать, что все мы тут начнём новую жизнь, – думала я, остановившись на верхней ступеньке. Неожиданно для себя я запыхалась, голова кружилась. Последнее время со мною такое постоянно: делаю что-то на автомате, как привыкла, а организм вдруг начинает бастовать – то сахар упадет, то давление подскочит. Вот так и начинаешь чувствовать возраст… В таких случаях я вспоминала Надьку, веселую дивчину с немецких курсов – нам тогда было под сорок и мы коротко задружились на почве общего интереса к йоге – она говорила: „А я не буду стареть, вот увидишь! Возраст – он в голове. Если про него не думаешь, не будешь чувствовать себя старым. Переверни нашу поговорку про здоровое тело и здоровый дух! При молодом духе и тело будет молодым!“ Наши пути с Надькой давно разошлись, а мне время от времени интересно делается посмотреть – как она, справилась ли, осталась ли молодой? Как по мне, возраст не в голове, увы… возраст, он в печенках…

В таком не очень бодром настроении я позвонила в дверь к тете Шуре.

Тетя Шура появилась на пороге в рабочем костюме: треники, фланелевая рубашка навыпуск, волосы, еще очень густые, подняты в высокий пучок. Вот это я вовремя зашла! Обожаю смотреть, как тетя Шура работает. Особенно если она выжигает по дереву – об этом я догадалась по прекрасному запаху, который облаком выдвинулся на меня из квартиры – чудесный запах прижженного дерева и раскаленной проволочки пирографа. Каждый раз он окунал меня в детство – так пахло в моем родном ДК им. Кирова, где мы с девчонками паслись после школы, переходя из кружка мягкой игрушки в кружок художественного слова. В кружке выжигания я не задержалась, но запах обожала, и всегда рада была пробежать мимо комнаты, где мальчишки трудились над своими деревянными шедеврами.