Николай Рудковский - Дожить до премьеры

Вера

Лёша

Катя

Инструктор

Женщина

Однажды партизанке Вере приснилось, что она бабочка: она весело порхала, была счастлива и не знала, что она – партизанка. А проснувшись внезапно, даже удивилась, что она – Вера. И не знала уже: ей ли снилось, что она – бабочка, или бабочке снится, что она – партизанка.

Мартовская ночь, тёплая постель.

Вера.Тише. Не храпи. Тише. Повернись на другой бок.

Лёша.Ой.

Вера.Тсссс. Немцы услышат, придут.

Лёша.О-о-ой.

Вера.Не «ой», а не храпи так громко. Всех фашистов разбудил.

Лёша.Да спят твои фашисты.

Вера.Не спят.

Лёша.Спят, дрыхнут, сопят. Крепко. Они устали за день партизан искать, убивать и спят, короче, как убитые.

Вера.Нет. Они рядом.

Лёша.Ё! Ё! Ё! Ё! Ё! Далеко они. Устали целый день с овчарками бегать.

Вера.Что ты несёшь?

Лёша.Ты в сапогах по лесам и болотам побегай. За овчарками. Знаешь, как ноги за день устают?

Вера.Лёша…

Лёша.И расстреливать в день по десять человек – глаза и руки отнимаются. Вот они и спят без задних ног.

Вера.Дурачок.

Лёша.А утром. Два дома утром сожгли. Сколько им пришлось трудиться: сена натаскать, керосином облить, углы подпалить. Канистры с керосином такие тяжелые. Ё! Ё! Ё! Перетаскивать их туда-сюда. Тяжесть такая. А сейчас март, кругом грязь, скользко…

Вера.Началось!

Лёша.А потом дым-гарь нюхать. Вонь! Убирать, расчищать всё. Ё! Ё! Протоколировать, документировать без выходных и премиальных, как мне спать хочется…

Вера.Какой цинизм. Перевернись на другой бок и спи.

Лёша.Ах, цинизм! Фашистам хорошо. Они спят сладко. А ты меня разбудила. Сколько времени?

Вера.Нечего храпеть.

Лёша.Нечего сказки о войне придумывать.

Вера.Всё. Спи.

Лёша.Ё! Ё! Ё! Три часа ночи.

Вера.Надоел.

Лёша.А как ты мне надоела.

Вера.Всё. Отбой.

Лёша.Лучше бы нацисты пришли и тебя в гестапо забрали. Научили бы тебя в застенках хорошему воспитанию…

Вера.Не бурчи. Один глазик закрывай, второй закрывай… И не храпеть.

Туманный день. Еще туманнее в кафе от дыма сигарет.

Вера.Сигарета еще одна найдется?

Катя.Да, бери… Ой, в солярии новые лампы поставили, ягодицы сгорели и чешутся.

Вера.Как вчера всё с домашними прошло?

Катя.Пока никак.

Вера.Кать, сколько можно тянуть?

Катя.Сколько, сколько… Я не смогла. У тебя хоть муж молодой, богатый и веселый. Посмеется и простит. А у меня родители старые, и с юмором у них, как в нашем театре с зарплатой.

Вера.Ай, у тебя всегда отговорки. Две недели репетируется эта военная пьеса, а ты еще ничего не придумала, чтобы хотя бы дома оправдать свой образ.

Катя.Ну почему же? Вот вчера я типа в танке горела.

Вера.Это в солярии?

Катя.Да. Сейчас в колготках так неудобно: еще больше чешется.

Вера.А как партизанка оказалась одна в танке?

Катя.Ну… Ну… Да не одна! Попросила подвезти.

Вера.Кого?

Катя.Немцев. Они как раз за город ехали. Прокатились пару километров, я и подорвала всех. Еле живая осталась.

Вера.Какая чушь. Ты так несерьезна, как и мой Лёша.

Катя.Но попа моя болит серьезно.

Вера.Не болит, а только чешется.

Катя.Ага! Только! Еще как чешется! Кремик бы сейчас…

Вера.Боль душевную придумать надо, обыграть. Я каждую ночь мужа бужу, проверяю его и себя, что делать, если фашисты нас обнаружат…

Катя.А Лёша не убьёт тебя раньше?

Вера.Нет, привыкает…

Катя.Ага, к твоим облавам.

Вера.Да, надо переходить к более активным действиям.

Катя.Надо… Вера, хочешь, я на нарах спать буду, как в камере одиночке?

Вера.Хочу. Но этого мало.

Катя.Не в одиночке?

Вера.Да. Надо чужую реакцию изучать. Ты будешь с родителями в одной комнате спать на полу.

Катя.Почему на полу?