Николай Рудковский - Бог щекотки

Илья, около 35 лет.

Ева, около 30 лет.

Молодой Гастарбайтер, позже Тим, 21 год.

Мать Ильи, около 55 лет.

Девочка, около 5 лет.

Комната Ильи. Просторная как студия. В ней профессиональный осветительный прибор, матрас, на котором спит щенок, разбросанные на полу подушки вместо стульев, корзинка, стопка одежды в углу и большие фотографии на стенах с перекошенными и размытыми лицами. Евав костюме Красной Шапочки, но без шапочки, натягивает красные колготки. Ильяв шортах и пиджаке фотографирует Еву.

Ева. Ты тварь. Сволочь. (Едва не падает.) Я через весь город ехала с этой дурацкой шапочкой… где она?..

Илья. Да! Больше злости! (Фотографирует.)

Ева. С этой шапочкой… чтобы услышать, что у меня груди как у белочки. Где она?

Илья. Злись! Неистовствуй! (Фотографирует.)

Ева. Не пользуйся моим горем ради денег… Где шапка? (Запутывается в колготках.) Груди ему мои не нравятся!

Илья. И не твои тоже. У меня вы все размыты. (Фотографирует.) Я никого не различаю. Все как рыбы, негры, снежинки. (Фотографирует.) Мне не интересны ни ваши лица, ни груди.

Ева. А что ты в них понимаешь?

Илья. Ничего не понимаю.

Ева. А ещё фотографируешь! Все мужчины понимают, а он не понимает. Ты хоть видел картины Рафаэля? Леонардо? (Наконец натягивает колготки.)

Илья. Смутно. (Фотографирует.)

Ева. Вспомни грудь матери!

Илья. Я искусственник.

Ева. Ты подлец! (Ищет за матрасом шапочку.) Ты уже с рождения был ничтожеством…

Илья. Молодец! (Фотографирует.)

Ева. И я с ним связалась, дура…

Илья. Идиотка!

Ева. Больная. (Находит шапочку, надевает.)

Илья. Красная Шапочка! (Фотографирует.) А теперь расскажи мне что-нибудь страшное, с кровью. (Делает много снимков.)

Ева. Знаешь что? Плохих мальчиков, как ты, ещё в детстве наказывают злые волшебницы. Они подходят к их колыбелькам и желают дерзкого таланта, неоценённой красоты, травмированной души, мощной и краткой любви, лишают их материнского молока и дарят им долгий сон.

Илья. Отлично. На сегодня всё. (Падает на матрас.) Осталось теперь выспаться.

Ева. Чтоб тебя съел Серый Волк.

Илья. Да, забирай своего волчонка. (Будит щенка.) Ты великолепна. Я давно так не снимал женщин. С таким наслаждением.

Ева. Да не женщину ты снимал. (Поправляет шапочку и костюм.) А сказочную истерзанную девочку. (Берёт щенка.) Ты меня не видишь.

Илья. Ты не одинока. Я никого не вижу. Я хочу пить. Ты принесла?

Ева. Сначала снимки.

Илья. Я тебя подводил? Давай бутылку.

Ева. Только если ты исполнишь одно…

Илья. Нет!

Ева….моё желание.

Илья. Не-е-ет.

Ева. Да.

Илья. Дай глотнуть. (Пауза.) Что? Что ты хочешь?

Ева. Я испекла пирожки…

Илья. Как глупо.

Ева. Ты их должен отнести…

Илья. Не должен.

Ева. Ты не был там год. Не перебивай. Ты не можешь всё время жить в тёмном лесу. Сходи. Пусть тебе станет лучше или хуже, но ты не должен бояться быть…

Илья. Я ничего не боюсь. Всё страшное у меня уже было. Мне теперь всё равно. И ты это прекрасно знаешь. Когда человеку всё безразлично…

Ева. Или ты обещаешь, что…

Илья….ему тогда совершенно нестрашно.

Ева….завтра пойдешь к нему на кладбище, или я ухожу вместе с бутылкой. (Берёт корзинку.)

Илья. Ведьма! Жестокая колдунья! Ненавижу.

Ева разворачивается и идёт.

Илья. Я пойду к нему.

Ева ставит корзинку на пол.

Илья. У тебя самые отвратительные груди.

Евауходит.

Илья. У тебя никогда не будет сына!

Кладбищенская стена с нишами для сосудов с прахом. С левой стороны Ильядержит корзинку и ест пирожки. С правой стороны Молодой Гастарбайтерв испачканной спецовке красит кованую оградку.