Елена Саулите - Швейцарский счет

Медсестра похвалила ее за терпение и вышла, неслышно притворив за собой дверь. А Алиса лежала, лежала, да и заснула, не дождавшись ее возвращения. Медсестра, вкатившая через полчаса сервировочный столик с легким ужином и фруктами, остановилась, растерянно глядя на безмятежно спящую пациентку. Потоптавшись с минуту, она беспомощно развела руками и на цыпочках отправилась восвояси.

Прошло два года. Апрельским вечером в маленьком ресторанчике в центре Москвы ужинали три закадычные подруги. По случаю субботы ресторан был полон, в центре зала пианист неторопливо наигрывал томный блюз, в приглушенном свете настенных бра плавно двигались пары танцующих. Разодетые в пух и прах девчонки, наслаждались вкусной едой, хорошим вином и обществом друг друга. Симпатичный официант в белоснежной рубашке и бабочке поминутно подбегал к столу, поднося готовые блюда. Галка, сменившая свои обесцвеченные лохмы на элегантное каре, но не отказавшаяся от привычки есть от пуза, заказала добрую половину меню.

– А шо? Исти так исти, – прожив в Москве целый год, от певучего украинского говора она так и не избавилась. – Я голодна, як вовк.

– Смотри, чтоб твой Лагерфельд по швам не треснул, – беззлобно подтрунивала над ней Анжела, плотоядно разглядывая рыжего омара, искусно обложенного зелеными веточками молоденькой спаржи.

Она тоже изменилась, чуть поправилась, привела зубы в порядок и превратилась в миловидную светло-русую блондинку с бархатными глазами. Крючковатый нос немного ее портил, но в общем Анжелка производила впечатление приятной ухоженной женщины.

– Ничого, ще куплю, не бийся, – с набитым ртом хихикнула Галина. Вытерла лоснящийся рот льняной салфеткой и принялась за паштет из перепелки.

– Эх, деревня, – не унималась Анжелка. – Салфетка на коленях должна лежать, а рот бумажными нужно вытирать. Учу тебя, учу. Все без толку! Алиса, хоть ты ей скажи! – всплеснула она руками и негодующе посмотрела на сидящую напротив Алису.

Официант, подошедший налить дамам вина, невольно засмотрелся на эффектную длинноволосую Алису и пролил вино на скатерть. Побледнел, покраснел, принялся извиняться и, окончательно смутившись, растерянно замолчал.

– Ничого, хлопец, мы не бояри, – уютный говорок Гали разрядил обстановку. Парень заулыбался, еще раз извинился и отошел.

– Хороша ты, Алиска. Ишь, пацаненок очумел, – прокомментировала Анжела, откровенно любуясь подругой.

Тонкая, в роскошной блузе из какой-то воздушной ткани цвета пепельной розы и кремовых брюках, Алиса, выделялась балетной осанкой и изяществом. Она невозмутимо продолжала есть свой суп из спаржи, но в ее нефритовых глазах заплясали озорные бесенята.

– Да, бросьте, девочки. Не смущайте.

Через полтора месяца после выписки из клиники «Де ля Тур». Алиса с мамой вернулись в Москву, в подмосковную резиденцию Фридманов. Через пять месяцев Алиса и Майя Фридман вступили в права наследования, и наступил момент, когда Алиса смогла распоряжаться состоянием по собственному усмотрению. Чтобы контролировать бизнес, ей пришлось поступить в МГУ на банковское дело, так как после смерти Фридманов она автоматически стала председателем совета директоров банковской сети «Фридман групп». Пока все ответственные решения принимал близкий друг покойного свекра и член правления головного банка Михаил Шувалов, но со временем Алиса надеялась стать самостоятельной боевой единицей. Училась она прилежно, сознавая, что это не только ее личное благосостояние, но и будущее, созданной Лейбом компании.

– Видел бы меня Марк, – порой грустила она, – он бы гордился.

Из девятнадцатилетней девчонки с мишурой в голове родилась молодая женщина с мощным нравственным стержнем и доброй душой. Чудовищная трагедия полностью перевернула ее жизнь, в Гриндельвальде погибли не только Фридманы, но и та прежняя пустышка. Вместо нее на свет явилась совсем другая Алиса – чистая, сильная, смелая. Швейцарское чистилище вытравило из нее фальшь и низость, меркантилизм и ханжество, оставив лишь крепкую здоровую суть.

Кричащая роскошь ей претила, и помпезную усадьбу Фридманов Алиса продала, предпочитая жить в трехкомнатной квартире на Арбате.

Замуж она не торопилась, хотя недостатка в поклонниках не испытывала. Вероятно, рана от произошедшей трагедии еще не затянулась, и к серьезным отношениям она была пока не готова. Разве что, легкий флирт, чтобы держать себя в форме. Девчонки шутливо прозвали ее монашкой.