Грегори МакДональд - Флетч & Co

— Вы работаете в газете? — спросил Карр.

— Да.

— Это хорошо. И что для газетчика самое важное?

— Быстрые ноги.

— И какая вам выгода от этой работы?

— Могу рассчитывать на роскошный некролог.

Карр повернулся к Барбаре.

— А вы?

— Я работаю в бутике. Продаю галифе.

— Галифе? Мой бог, странная у вас, американцев, мода.

— Как самочувствие? — спросил Карр, когда их тарелки опустели.

— Жарко, — пожаловалась Барбара.

Флетч оттянул горло свитера.

— Жарко.

— Здесь совсем не жарко, знаете ли, — возразил Карр. — Мы на высоте пять тысяч футов над уровнем моря.

— Склоны, однако, совсем сухие. И не хватает снега.

— Я имел в виду ваше общее самочувствие. Смену часовых поясов и так далее.

— У меня тело, словно чужое, — пожаловалась Барбара.

— День мы переживем, — добавил Флетч. — Надо сразу переходить на местное время, а не то мы не сможем перестроиться до отъезда.

Карр на мгновение задумался.

— Раз уж ваш отец так и не появляется… Как бы это сказать? Вы же репортер.

— Его здесь нет. И это не новость.

— Мне нужно съездить в одно место. По своим делам, — неожиданно лицо Карра покраснело. — Вы, я вижу, люди непредубежденные. То есть вас не смущает тот факт, что английский — не единственный в мире язык, а есть еще и суахили. Вы даже пытаетесь выучить несколько слов, — Барбара пристально смотрела на Карра, не понимая, к чему тот клонит. — У меня назначена встреча. Необычная встреча, — он вздохнул. — Ваш отец вот не пришел, а я не прийти не могу, — он почесал ухо. — Меня ждет местная колдунья.

— Колдунья, — повторил Флетч.

— Колдунья, — повторила Барбара.

— У меня возникли трудности, — Карр не смотрел ни на Флетча, ни на Барбару. — Кое-что никак не получается. Вот мне и нужно разобраться, в чем тут дело.

Барбара посмотрела на Флетча.

— Колдунья.

— По-моему, интересно, — отреагировал Флетч.

Карр глянул на часы.

— Ждать Флетча бессмысленно. Я хочу сказать, другого Флетча. Вы можете поехать со мной. Посмотрите окраины Найроби.

— А вы уверены, что мы не помешаем?

Карр рассмеялся.

— Нет, не уверен. Но что за жизнь без риска?

Барбара повернулась к Флетчу.

— Я думаю, если другой Флетч даже и появится здесь, у нас нет желания дожидаться его. Во всяком случае, сейчас.

Карр встал.

— Пойду за «лендровером». Оставил его неподалеку. У Национального театра. Я подъеду через несколько минут.

— Быстрее, — подгоняла Барбара Флетча. — Я кое-что хочу.

Они взбежали по лестнице на второй этаж.

— Что?

Они прошли мимо залитого солнцем дворика с разбитым в нем японским садом.

— Сними с меня эту одежду.

— Барбара, нет времени. Этому милому человеку надоело нас ждать еще утром. Он выпил почти все пиво, пока мы трахались.

— Ты расскажешь Карру о том, что видел утром в аэропорту?

— Я об этом думаю, — Флетч вставил ключ в замочную скважину. — Колдунья!

На комоде стояла новая пара теннисных туфель. Рядом лежала записка:

«Дорогой мистер Флетчер!

К огромному нашему сожалению, во время стирки ваши теннисные туфли превратились в лохмотья, а потому мы заменили их на новые. Приносим Вам извинения.

Управляющий отеля «Норфолк».

— Мои дырявые теннисные туфли! Какая жалость!

Барбара через его плечо прочитала записку.

— Как мило с их стороны, — в руке она держала ножницы.

— А что ты собираешься делать?

— Раздевайся.

— Раздеваться?

— Я не могу носить эту одежду. Я не могу видеть тебя в этой одежде. Нельзя же ходить на экваторе в таком виде.

— Моя жена нападает на меня с ножницами! Мы не прожили вместе и недели!

— Сними эти брюки, а не то я обрежу их прямо на тебе!

— Помогите! Дэн Дьюис! Спасите меня! В моем номере бандит!

Залитая ярким послеполуденным солнцем усадьба нежилась в деревенском покое.

Барбара и Флетч стояли во дворе, у деревянного забора.

Карр застыл перед колдуньей; его крепкие, мускулистые руки висели, как плети.

Она сидела на земле у входа в дом со стенами из перевитых прутьев, обмазанных глиной. Вытянув перед собой босые ноги, укрытые до колен черной юбкой. Голову знахарки украшала турецкая феска.

Ее муж, в дышащих на ладан шортах и пиджаке, без рубашки, сидел рядом на низком стульчике, не сводя с нее глаз, готовый выполнить любое указание.

Вместе эти почтенные старички весили никак не больше ста фунтов.

На другой стороне двора кучковались трое юношей в рваных шортах. Двое пьяно покачивались. У третьего неестественно ярко сияли глаза.