Грегори Макдональд - Флетч в Зазеркалье

– Фаони. – На самом деле он снял трубку с телефона, стоящего на столе Энди Систа в гигантском здании «Глоубел кейбл ньюс» в Виргинии. Собственного телефона, как и стола, у него не было.

На коммутаторе знали, что он работает с Энди Систом.

– Флетч?

– Кто это?

– Это Флетч? – Молодой женский голос.

– Да. Джек. Фаони. Флетч.

– Я знаю, что тебя зовут Джек Фаони. В уик-энд, который мы провели вместе, ты просил, чтобы я называла тебя Флетч.

– Когда это было?

– Мы катались на лыжах. В Стоу, штат Вермонт. Несколько лет назад. Мы там встретились. В «Хижине». Ты пришел с парнями из поселка лесорубов. Играл на гитаре. Тебя поили пивом, чтобы ты не прекращал играть. Я, можно сказать, похитила тебя. Сначала я похитила твою гитару – Голос низкий, но приятный. – Когда ты выбежал за мной на автостоянку, чтобы вернуть гитару, я схватила тебя. Шел снег. Ты был потный. Я разорвала твою рубашку, сдернула ее с плеч. Помнишь, как снежинки падали на твое мокрые от пота плечи, когда мы целовались? Ты шипел, как раскаленная сковорода.

– Господи! Кем бы вы ни были, девушка, вам и сейчас удалось поднять мою температуру. Мне жарко. – Сунув палец под воротник рубашки, Джек оглядел огромный, ярко освещенный, с системой кондиционирования, уставленный современной оргтехникой зал. – А минуту назад все было нормально.

– Ты оказался таким выдумщиком. Глупый. Неужели ты меня не помнишь?

– Помню…

«Иссиня-черные волосы, широко посаженные черные глаза… Как же ее звали?»

– Я помню, что тебя уже не было, когда я проснулся.

– Мне пришлось идти к отцу. Он без меня не завтракает. Так что мы провели вместе не уик-энд, а лишь несколько часов.

– Я помню, что утро выдалось холодным, а мне пришлось бежать по снегу в порванной фланелевой рубашке. Спасибо, что оставила мне гитару.

– У тебя такие нежные руки.

– Почему ты не вернулась? Не оставила записки? Не нашла способа связаться со мной?

– Отец потащил меня кататься на лыжах. А потом отвез в Погкипси.

– Я ждал…

«Не так уж и долго. Грех упускать возможность пронестись по свежевыпавшему снегу».

– Я даже подумал, а не приснилась ли ты мне.

– В последние дни твоя фамилия постоянно мелькает в передачах ГКН. Эти потрясающие репортажи о Клане.

– Спасибо на добром слове.

– Теперь ты работаешь в ГКН?

– Наверное. Во всяком случае, торчу здесь. Они использовали все мои материалы.

– Здорово. Но они ни разу не показали твоего лица. Если это твои материалы, почему они не поставили тебя перед камерой?

– Вот этого не нужно.

– Не нужно? Многие так и лезут в кадр.

– Люди начинают тебя узнавать. И уже не сделаешь того репортажа, какие я привык делать.

– Понятно. Ты, должно быть, работаешь над каждым много времени.

– Много времени занимает подготовка. А на получение самих материалов уходит совсем ничего. Раз – и готово.

– Догадайся, где я?

– Любишь играть в разные игры?

– Да. Люблю.

– Дай подумать… Ты в тюрьме?

– Нет.

– Ты в больнице с ужасной болезнью, врач настоял, чтобы ты не скрывала от меня диагноза.

– Нет.

– Я сдаюсь. – Джек переложил бумаги на столе Энди Систа. – Почему бы тебе не напомнить, как тебя зовут, если, конечно, при нашей первой встрече ты сочла возможным представиться, не сказать мне, где ты находишься, если эта информация не уведет наш разговор в сторону, а уж в конце поведать мне, чем вызван твой звонок. Мы уже очень долго говорим, и я чувствую, мне пора принять душ.

– В тот раз, насколько я помню, мы совсем не говорили. Набросились друг на друга, как два медвежонка.

– Мне все равно, кто ты. Мне все равно, где ты. Мне все равно, почему ты звонишь. Прощай.

– Штауфель.

– Это имя или приказ?

– Шана Штауфель.

– О да, Шана. И где же ты, Шана?

– Виндомия.

– Знакомое слово. Где-то я его слышал. Это район заброшенных шахт в Аппалачах?

– Одно из самых больших поместий Америки.

– А, ну конечно. В Джорджии? И принадлежит оно…

– Если точно, то я звоню из телефонной будки около бензоколонки и универмага Виндомии. В поместье есть своя деревенька, с церковью, библиотекой и всем прочим.

– Интересно. А принадлежит поместье… парню, который изобрел… э…

– Честеру Редлифу. Он изобрел идеальное зеркало.

– Вот-вот. Этот человек дал нам возможность отличить наше левое от нашего правого, а правое от левого, когда мы смотримся в его зеркало.