Владимир Жуков - Шкатулка с жемчугом

– Прошу к нашему шалашу и столу, повечеряем,– ласково пригласила Евдокия и неловко пошутила. – Справим панихиду по долларам.

– Как пришло, так и ушло,– заметил Степан. Встретившись с колюче-злым взглядом скуластого, с раскосыми глазами мужчины, невольно попятился к двери. Берестов окрестил незнакомца Азиатом.

– Я в другой раз зайду,– неуверенно произнес гость.– У тебя, Евдокия, уже полна горница гостей, не буду мешать вашей душевной компании.

– Нехорошо пренебрегать нашим обществом, обижусь,– встала грудью Адамова, загородив проход,– Может, угощением моим брезгуешь? Рылом, поди, не вышел, а туда же с гонором.

– Не выпендривайся, мужик, садись и дерни с нами за встречу, – тяжело поднялся из-за стола и подошел к Степану Азиат.– не обижай хозяйку, делай, как велит. Бабу надо слушаться, чтобы не осложнять себе жизнь. Я дважды не повторяю.

Угрожающе, хриплым голосом процедил на ухо и грубо подтолкнул Берестова к столу, ногой подвинув стул.

–Нет, нет, я заглянул лишь на минутку, – Берестов на шаг отступил к двери. – Мне пить нельзя, язва желудка.

– С каких это пор? – удивилась Адамова. – ведь давеча при встрече готов был самогон хлестать. Ты же здоровый, словно бык, на котором пахать и пахать.

– Язву спиртом лечат, – подал голос второй незнакомец. – Если не вылечим, то вырежем. Ха-ха-ха!

Он взял в руку кухонный нож. Поняв, что сопротивление только разозлит их, Степан покорно присел к столу.

– Налей ему кайзера,– приказал круглолицый, с тяжелым подбородком напарник.

– Я же сказал, что не пью, – снова робко запротестовал Берестов. – Давно выбрал свой лимит.

.– Щас, только телеграфный столб не пьет, потому что чашечки перевернуты. пей, не вынуждай с тобой нянчиться, – возразил Азиат

Степан нехотя отпил водку и отодвинул стакан в сторону.

– Закусывай, балычок, икра, – заворковала Адамова. Он робко насадил на вилку кусочек сала.

– Какие у тебя к хозяйке претензии? – навис над ним Азиат, дыша в затылок спиртом.

– Задолжала она мне девятьсот пятьдесят долларов, – чуть не подавился от неожиданности.

– Рэкетом, значит, занялся? Валюту из бедной женщины выбиваешь? – возмутился Азиат. – Да я тебя с потрохами в милицию сдам за рэкет и незаконные валютные операции. За такой бизнес лет на десять на нары загремишь, баланду хлебать и клопов кормить.

– Евдокия, что же ты молчишь? Подтверди, – воззвал Берестов к хозяйке.

– Всыпьте ему! Он мне всю душу истерзал, не дает проходу, разносит сплетни, подрывает деловую репутацию, – заявила Адамова. – Требует тридцать процентов. Это же вымогательство, настоящий рэкет.

– Как же так, Евдокия!? – опешил Степан. – Сама пригласила, обещала вернуть…

– Обещать, не значит жениться, – отрезала она с невозмутимым видом холодной статуи.

– Ах ты, гнида, значит, поел, попил и от винта,– распалялся Азиат.– Так, на халяву не пойдет. За все платить будешь, как в ресторане по рыночным ценам. Никакой цирроз и склероз тебе не поможет.

– У меня ее долговая расписка,– заявил Степан.

– Какая еще расписка? – оторопел Азиат. – Что ты нам на уши лапшу вешаешь и мозги пудришь.

– Вот она,– Берестов достал из кармана листок бумаги и Азиат тут же резко выхватил ее из руки.

– Лолита, живо неси бумагу и ручку?– приказал он. Той далеко идти не пришлось, так как письменные. принадлежности лежали на серванте. Степан догадался, что их, поджидая его приход, приготовили заранее.

– Пиши новую расписку, – сунул ему ручку Азиат.

– Ничего я не буду писать,– заупрямился кредитор.

– Ах, ты, жлоб!– съездил его по затылку ладонью Азиат и продиктовал по бумажке, незаметно переданной ему Адамовой. – Пиши, расписка. Я, Степан Давыдович Берестов, не имею никаких претензий к Евдокии Петровне Адамовой, выплатившей мне долг в срок и сполна. Роспись и дата.

Острие шариковой ручки замерла на «не» и в этот момент– раздался щелчок и у подбородка Степана блеснуло лезвие ножа.

– Не ожидал я от тебя, Явдоха такого коварства, – с обидой в голосе произнес Берестов.– Но Бог шельму метит. Он тебе за все воздаст.

– Не каркай, сам меня достал своей постоянной нудотиной, – возразила она. – Ты мне еще моральный ущерб обязан компенсировать, но я женщина добрая и тебе прощаю.

Он дописал расписку и швырнул ручку, угодившую в тарелку со студнем. Поднялся из-за стола, намереваясь уйти.

– Ты паря, не нервничай, полегче,– прижал его к стулу Азиат.– Нахамил, значит и от винта. Так не пойдет. А кто нам компенсирует моральный ущерб, испорченный ужин. У тебя, оказывается, есть тачка «Лада». Зачем тебе на старости лет машина? Неровен час, в аварию попадешь, пора и о душе подумать.