Владимир Жуков - Бронзовый ангел

В Аринск лучше приезжать поездом. Если по шоссе, — трудно поверить, что попал в город: улицы окраинной слободки уставлены избами, хоть и под шифером, с пристроенными террасками, а на всем свободном пространстве вдоль дороги — жадно окученные ряды картошки. Иной вид, когда сойдешь с электрички: за вокзалом откроется асфальтированная площадь, с автобусными остановками, с очередью на стоянке такси; дальний край площади подпирает пышный, с колоннами фасад Дома культуры, а правее вполне современно разрезают небо на дольки новые девятиэтажки. И сразу можно увидеть высокую ограду текстильной фабрики, старинной еще, темно-кирпичной кладки, и наискосок от фабричного угла — скверик, вернее, кусты боярышника под двумя тополями, и за кустами — памятник Славке Широкову.

По обе стороны памятника поставлены скамейки. На них всегда кто-нибудь сидит — ждет электричку или так просто — пенсионер или молодая мать с коляской-люлькой на высоких рессорах. Прошлым маем здесь даже принимали в пионеры, и на тот случай скамейки временно унесли; на их месте выстроились ребятишки в белых форменках и синих пилотках, бил барабан, и в скверике сделалось торжественно и красиво. Мальчишки и девчонки поднимали руки в салюте, давали клятву, а Славка серьезно глядел с высоты, одобряя.

Впрочем, он не всегда выглядит серьезным. К вечеру, когда солнце опускается за вокзальную башню с часами, на гипсовое лицо ложатся острые тени, и оно, до этого темное, покрывается бронзовым отсветом. И тогда кажется, что Широков улыбается.

Мысль поставить памятник исходила от горкома комсомола, об этом писали в газете. Но никто из аринцев не знает, каким был Славка, и поэтому в городе не скажут, похоже ли он вылеплен; только на аэродроме, в полку, где служил Широков, если туда съездить на автобусе, уверенно подтвердят: похож, очень похож. Из полка и скульптора прислали, солдата-одногодичника, он перед самым призывом окончил художественный институт и Широкова застал в живых да еще пользовался фотокарточкой из личного дела — для точности.

В школе, ближайшей к вокзалу, есть теперь дружина имени Широкова, в школьном музее Славке отведен особый стенд, и пионервожатые на сборах часто вспоминают его последний полет. Прохожие, если спросить, или те, кто сидит на скамейках за кустами боярышника, тоже вспомнят, расскажут; только о полете и на памятнике написано, можно прочитать самому. А что предшествовало полету и каким был последний день в короткой Славкиной жизни — этого не услышишь ни от кого. Могли бы прибавить кое-что к известному в городе, когда в кинотеатре «Встречный» — он подальше от вокзала, на главной улице, — проходила премьера фильма, который снимали здесь, под Аринском, на аэродроме. На премьере выступал режиссер, вспоминал, как проходили съемки, представлял артистов; тогда было самое время прозвучать фамилии Широков. Но не прозвучала.

Вот и стоит памятник на привокзальной площади, и о Широкове можно узнать, в сущности, лишь то, что немногими словами выбито на камне. Правда, если задержаться в скверике, вглядеться в темное, из крашеного гипса лицо, то можно решить, что он не обижается, Славка. То ли на самом деле был равнодушным к тому, что о нем скажут, то ли таким сдержанным изобразил его скульптор-солдат.

Аринск тоже не обижается. Ему достаточно, чтобы помнить Широкова. А если кто знает другое — это его дело, его печаль. И как найти, где у другого начало, где конец? Тут уж появятся иные люди, а город помнит только Славку. Только его одного.

Все шло не как хотелось еще до отъезда. Отпуск эскадрилье дали раньше намеченного, и доктор сказал, что Ане осталось до родильного дома не больше трех недель, и сама Аня раньше о Москве не говорила ни слова, а тут начала приставать к Антону: поезжай да поезжай, успеешь.

Ему бы сразу отрезать, но — так уж случалось, когда Аня ждала первую дочку, Саньку, и вторую, Марину, — встречаясь с ее покрасневшими, словно припухшими от слез глазами, Антон терялся, мотал головой, чтобы не сказать лишнего, и уходил на крыльцо — курить. Только перед самым поездом, вернее, за три часа, уже торопясь к попутной машине, не удержался: увидел, что Аня сочиняет добавку к составленному прежде списку, и выхватил бумагу: