Владимир Жуков - Шкатулка с жемчугом

– Сейчас мы вместе поедем в карьер, и вы опознаете грузчика Тимоху, – сказал майор.

– Хто ж его не знает, Тимоху то? – пришла в себя старуха. – Если милиции надо, то я кого угодно опознаю, вы мне только на ухо шепните. А его за версту видно.

– Кого угодно не надо,– возразил Василий, – Только мужчину который вчера утром брал у вас самогон.

– Он и брал две бутылки,– не поняла возражений старуха.

–Вы собирайтесь, а я вызову машину,– велел майор и связался по радиостанции со следователем:

– Володя, с бабкой Матреной свидание состоялось. Судя по пробке, самогон ее изготовления. Возьми с собой Будченко и двух бойцов «Беркута». Анатолий пусть прихватит изделие – слепок. Заезжайте за мною и бабкой Матреной, а затем вместе в карьер. Похоже, дело приближается к развязке. Он сообщил адрес Матрениной хаты.

5

Белозерцев услышал гул двигателя и вышел во двор в тот момент, когда к калитке подкатил милицейский УАЗ. Окликнул хозяйку, хлопотавшую с живностью во дворе.

– Вперед, Матрена Даниловна, на экскурсию в карьер,– и, шутя, добавил.– К своим постоянным клиентам и должникам. Тимоха, поди, заждался, трубы у него после Бодуна горят.

– Какие трубы, шынок? – не поняла старуха и заупрямилась. – Куда же я поеду, Фекла не доена и куры не кормлены, яйца перестанут нести.

– Подождет твоя коза-дереза, мы мигом обернемся.

Открыв дверцу из-за баранки УАЗа, на землю спрыгнул Щеглов, вылезли вооруженные автоматом Калашникова двое бойцов «Беркута».

– Господи, пошто мне та кое лихо,– увидев их, испуганно вскрикнула старуха и воздела руки к небу.– Арештуют на старости лет, срам то какой.

– Это и есть бабка Матрена,– представил Василий старуху следователю.– Повезем ее в карьер для опознания грузчика Тимохи. Он у нее вчера покупал самогон.

– У нее кто угодно и когда вздумается, мог купить самогон. Поэтому этот факт еще ни о чем не говорит,– возразил Щеглов.

– Именно две взятые им бутылки были заткнуты пробкой из обоев,– подчеркнул Белозерцев. – В тот день, кроме Тимофея, у нее других покупателей не было.

– Это существенно, – согласился Владимир, а Василий помог старухе сесть в машину и экипаж по гравийной дороге направился в карьер, расположенный в полукилометре. Оставляя за собой густой шлейф пыли, спустились в разрез.

– Та ось Тимоха! – радостно воскликнула Матрена Даниловна, едва машина остановилась возле группы грузчиков.

Они прекратили работу, наблюдай за вышедшими из машины людьми.

– Так это он вчера покупал самогон? – для формальности спросил Белозерцев у старухи.

– А хто ж яшо. Две бутылки взял, а заплатил за одну,– пожаловалась она и мелкими шагами засеменила к высокому мужчине.

– Тимоха, долг платешом красен,– прошептала Матрена.

– С долгами разберетесь потом,– легонько отстранил ее следователь и сурово, глядя прямо в глаза, строго спросил.– Вы Тимофей?

– Если Левадюк, то это я. Других Тимофеев здесь нет, – настороженно ответил грузчик.

– Никак вам новую спецовку и рукавицы выдали .А других работяг, гляжу, обделили? – неожиданно спросил Щеглов – А где же старые спецовка и рукавицы?

– Постирал, насквозь пропитались пылью.

– А почему не сжег?

– Так ведь завхозу полагается сдавать,– выжал улыбку на угрюмом лице Тимофей. – Иначе новую не выдадут. А эта спецовка из моих прежних запасов.

– Запасливый, гляжу. С кем самогон вчера пил? Может, с Егоршиным? Напоил, тот и свалился в дробилку?

Левадюк догадался, что присутствие старухи не случайно. Она, наверняка, уже успела сообщить, что он покупал у нее самогон, и поэтому Тимофей решил из двух зол выбрать меньшее.

– Одну бутылку я сам после смены выпил, а вторую у меня Степан выманил,– сказал грузчик.– Не дождался конца работы дурья голова, вот и сыграл в коробок.

– Гладко рассказываешь, гражданин Левадюк, – оборвал его Щеглов. – Да только наводишь тень на плетень. Ты калач тертый, уже отбывал срок за злостное хулиганство и знаешь, что чистосердечное признание и раскаяние облегчат участь. Так что не темни, а сознавайся, пойдет в зачет.

Красные пятна пошли по потному лицу Тимофея. Спрятав большие руки за спину, он переминался с ноги на ногу, как застоявшийся в стойле конь.

Оглядывался по сторонам, словно ища поддержки. Надежда сверкнула в глазах при виде Евтуха. По тягостному напряжению Мыкола понял, что Тимоху прижали. Белозерцев заметил, как на обычно энергичном лице мастера застыла маска испуга, а затем забегали заплывшие жиром глазки. Он недовольно засопел, вытер платочком вспотевший затылок.