Харлан Кобен - Скованные одной цепью

— По-твоему, мать должна лгать сыну?

Когда Майрону было восемь лет, он затеял потасовку с Кевином Уорнером прямо у начальной школы, где они оба учились. Родителям пришлось выслушать суровое внушение директора школы, мистера Селебра, разглагольствовавшего о том, что драться дурно. Вернувшись домой, мать, не говоря ни слова, поднялась наверх. А отец усадил Майрона на стул в той самой комнате, где они находились сейчас. Майрон думал, что его примерно накажут, но на самом деле отец просто наклонился к нему и сурово сдвинул брови.

— За драку тебе от меня никогда ничего не будет, — сказал он. — Если попадешь в положение, когда нужно отойти вдвоем в сторону и решить дело между собой, я и слова не скажу. Если считаешь, что нужно драться, — дерись. Никогда не пытайся уйти в тень. Никогда не отступай.

Вышло, однако, так, что в последующие годы Майрон как раз то и дело отступал, ведя себя «разумно», а правда — правда, объясняющая, вероятно, то, что его друзья именовали комплексом героя, — состоит в том, что, как бы больно тебя ни побили, отступление еще больнее.

— Вот об этом ты и хотел поговорить со мной? — спросил Майрон.

— Да. Ты должен пообещать мне, что оставишь их в покое. И не надо было — теперь ты и сам это видишь — говорить жене твоего брата то, что ты сказал.

— Мне просто хотелось потолковать с Брэдом.

— Его здесь нет.

— А где он?

— В Боливии, с какой-то благотворительной миссией. В подробности Китти посвящать меня не захотела.

— Может, там возникли какие-то проблемы.

— Между Брэдом и Китти? — Отец сделал глоток воды. — Может быть. Но это не наше с тобой дело.

— Ладно, но если Брэд в Боливии, что здесь делают Китти и Микки?

— Они возвращаются в Штаты и подыскивают место, где бы осесть. Варианта два: здесь или в Калифорнии.

Снова вранье, уверенно подумал Майрон. Китти просто водит старика за нос. Мол, скажите Майрону, пусть оставит нас в покое, и, возможно, мы поселимся где-нибудь рядом с вами. А иначе придется ехать в другой конец страны.

— С чего бы это вдруг? С чего это их понесло домой после столь долгих лет разлуки и именно сейчас?

— Не знаю, не спрашивал.

— Папа, я помню, что ты никогда не вмешивался в жизнь детей, но, по-моему, слишком уж ты отходишь в сторону.

— Пусть сами разбираются в своих делах, Майрон, — усмехнулся отец. — Разве, к примеру, я когда-нибудь говорил тебе, что думаю о Джессике?

Ну вот опять — никак не забудут его прежнюю возлюбленную.

— Постой, мне кажется, она тебе нравилась.

— От нее были одни неприятности.

— Ты мне об этом никогда не говорил.

— Не мое дело.

— А может, стоило бы, — возразил Майрон. — Может, это избавило бы меня от кучи переживаний.

Отец покачал головой.

— Я всегда горой за тебя стану, — он указал в сторону окна, как бы напоминая о том, что произошло несколько минут назад, — но лучший способ помочь — позволить совершать собственные ошибки. Жизнь, в которой нет места ошибкам, не стоит того, чтобы ее проживать.

— Выходит, пусть все идет так, как идет?

— Пока — да. Брэд узнает о твоем появлении — Китти скажет. Да и я уже послал электронное письмо. Захочет ответить — ответит.

Майрону вспомнилась еще одна картинка из детства: семилетнего Брэда в скаутском лагере задирают сверстники. Он сидит один на кромке старого софтбольного поля. Он только что сделал неудачную передачу, и партнеры, всей кучей, принялись издеваться над ним. Майрону захотелось присесть рядом, но Брэд, не вытирая слез, только рукой махнул — уходи, мол. В такие моменты чувствуешь себя настолько беспомощным, что, кажется, убить готов, лишь бы утешить. Он вспомнил и другой случай, когда Болитары всей семьей отправились в феврале в Майами на школьные каникулы. Они с Брэдом жили в гостинице в одном номере. Однажды, после целого дня, весело проведенного в «Питомнике попугаев», Майрон, уже ложась спать, спросил Брэда про школу, и брат вдруг сорвался, расплакался, сказал, что ненавидит ее и у него нет друзей. Майрон не знал, куда деться, сердце разрывалось от боли. Наутро, сидя с отцом на бортике бассейна, Майрон спросил, что делать. Ответ оказался прост:

— Не заговаривай с ним на эту тему. Не надо его огорчать. Пусть думает только о каникулах.

Брэд был нескладный, застенчивый, поздно развившийся мальчик. А впрочем, может быть, он просто рос в тени Майрона.

— Мне казалось, ты хотел, чтобы мы помирились, — сказал Майрон.

— Так оно и есть. Но не надо давить. Пусть сами во всем разберутся.