Харлан Кобен: Вне игры

Автор выражает благодарность доктору Энн Армстронг-Кобен; Джеймсу Бредбиру-младшему из «Лилии Пулитцер»; доктору Дэвиду Голду; Мэгги Гриффин; Джейкобу Хойе; Линдси Коэлер; Дэвиду Пипу из «Про эджентс»; Питеру Ройзману из «Эдвантидж Интернэшнл» и, конечно, Дэйву Болту. Все ошибки – фактические и прочие – лежат на их совести. Автор тут ни при чем.

– Главное, не выступай.

– Кто, я? – спросил Майрон. – Да я мухи не обижу.

Келвин Джонсон, новый менеджер «Драконов Нью-Джерси», вел Майрона Болитара по темным коридорам арены «Мидоуландс». Их башмаки громко скрипели по плиточному полу и эхом отдавались среди лотков и автоматов, торговавших мороженым, сандвичами и сувенирами. Даже стены в этом месте источали спортивный запах – свежий, ностальгически приятный аромат с легким привкусом резины. Они шли молча, и безмолвие поглощало их целиком: нет ничего тише и пустыннее, чем безлюдный стадион.

Келвин Джонсон остановился перед дверью на трибуну для VIP-персон.

– Возможно, все покажется тебе немного странным, – предупредил он. – Действуй по обстоятельствам, ладно?

– Ага.

Менеджер взялся за ручку и перевел дыхание.

– Тебя ждет Бокс Арнстайн, владелец «Драконов».

– Я уже дрожу, – хмыкнул Майрон.

Келвин Джонсон покачал головой:

– Только не дури, ясно?

Майрон ткнул в грудь пальцем:

– Видишь, я даже галстук надел.

Джонсон открыл дверь. Трибуна выходила на середину арены. Рабочие укладывали поверх хоккейного льда настил для баскетбола. Вчера здесь играли «Дьяволы». Сегодня черед «Драконов». В просторной ложе было красиво и уютно. Двадцать четыре мягких кресла. Два телемонитора. Справа – полированная стойка для закусок: хот-доги, жареные цыплята, сандвичи с перцем, картофельные чипсы, всякая всячина. Слева – металлическая тележка с мини-холодильником и баром. В ложе имелся даже туалет – чтобы важные шишки могли помочиться, не смешиваясь с общей массой.

Бокс Арнстайн встал и повернулся к ним лицом. Он был в темно-синем костюме с красным галстуком. На голом черепе за ушами серебрился седой пушок. В семьдесят лет хозяин клуба выглядел крепко сбитым и подтянутым, как атлет. Большие руки, смуглые от пятен, с вздутыми голубыми венами, напоминали пестрый садовый шланг. Никто не двигался, не говорил ни слова. Бокс жестко смотрел на Майрона, изучая его с ног до головы.

– Нравится мой галстук? – спросил Майрон.

Келвин Джонсон бросил на него предупреждающий взгляд. Арнстайн не сдвинулся с места.

– Сколько тебе лет, Майрон? – спросил он.

Смешной вопрос.

– Тридцать два.

– Играешь в мяч?

– Бывает.

– В хорошей форме?

– Хотите, сделаю шпагат?

– В этом нет необходимости.

Никто не сел и не предложил ему сесть. Правда, в ложе имелись только места для зрителей, но все равно – как-то странно вести деловой разговор, маяча посреди трибуны. Ноги стали наливаться тяжестью. Майрон не знал, куда деть руки. Ему было неловко. Помявшись, он достал из кармана авторучку, но это не помогло. Глупо чувствовать себя как деревенщина… Наконец он засунул руки в карманы и растопырил локти, напустив на себя беспечный вид.

– Майрон, у меня к тебе интересное предложение, – продолжал Бокс Арнстайн.

– Предложение?

Разведка боем.

– Да. Я был первым, кто взял тебя в команду, помнишь?

– Да.

– Десять или одиннадцать лет назад. Тогда я тренировал «Кельтов».

– Верно.

– В первом раунде.

– Я знаю, мистер Арнстайн.

– Ты был чертовски перспективным парнем, Майрон. Умный, быстрый, с потрясающим броском. Настоящий чемпион.

– Я едва не стал суперзвездой.

Арнстайн нахмурился. Это была его фирменная гримаса, отработанная и отшлифованная за пятьдесят с лишним лет в профессиональном баскетболе. Впервые она появилась в конце сороковых, когда Бокс играл за клуб «Рочестер-Ройалз», вскоре канувший в Лету. Она стала знаменитой после золота, добытого им для бостонских «Кельтов». Феноменальные сделки, которые он провернул как президент команды («боксируя» конкурентов, отсюда и прозвище), превратило ее в легенду. Три года назад Арнстайн приобрел контрольный пакет акций «Драконов Нью-Джерси» и переместился на Ист-Резерфорд прямиком к шестнадцатой развилке Нью-Джерси-Тернпайк. Он хрипло спросил:

– Что-то вроде Марлона Брандо?