Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Вдруг его мужественное лицо исказилось от ужаса.

– Скалы! – закричал он, перекрикивая рев океана.

Судно, увлекаемое штормом, неслось прямо на гряду острых высоких скал. Огромная океанская волна подхватила корабль на свой гребень и с размаху швырнула на смертельное препятствие.

Раздался треск; бушующая вода, подхватывая людей и обломки судна, все била и била их о камни.

Эсаул Иван Петрович Коробов с полусотней Донских казаков прорывался в Черноморск.

Шла осень тысяча девятьсот восемнадцатого года. На Юге Российской империи остатки Белой Армии, отступая под натиском большевиков, все ближе и ближе прижимались к Черному морю. В Черноморске сосредоточились большие силы белого движения, состоящие из разрозненных и, в своем большинстве, небоеспособных осколков боевых частей разных родов войск. Но офицеры прорывались в Черноморск с надеждой, что найдется военачальник, который сможет объеденить деморализованные части в боеспособную армию и дать отпор большевикам.

Казаки и кони эсаула Коробова были измотаны многодневным боями, голодом, ранами и болезнями, но другого пути к спасению не было. Темной ненастной ночью эсаул решился на прорыв позиций противника, и к утру, раненый в голову и руку, с горсткой оставшихся в живых казаков, был в осажденном красными городе.

В Черноморске, кроме армейских частей, сосредоточилось огромное количество беженцев, которые рвались в морской порт в надежде попасть на какое-либо судно, уходящее за границу. На рейдах и у пирсов Черноморского порта круглосуточно грузились войсками и беженцами иностранные и российский суда и, загрузившись до отказа, давали прощальные гудки, снимались с якорей и уходили в открытое море.

К вечеру красные прорвали оборону защитников города, – завязались бои в предместьях. Через несколько часов стало понятно, что спасения нет и город не удержать. Отряды красных тоже рвались к порту и уже били из пушек по пирсам и рейду. Коробов с казаками, вступая в стычки с красными, двигался в сторону моря; к вечеру, изрубив саблями эскадрон красноармейцев, он прорвался к грузовому порту. Здесь, приказав спешиться и отпустить лошадей, эсаул сказал оставшимся в живых товарищам:

– Казаки! Мы честно выпонили свой долг и присягу, но дальнейшее сопротивление невозможно; пробираемся к пирсу на корабли, – держаться вместе!

Но вскоре казаки растеряли друг-друга, и тщетно искал Коробов в перепуганной толпе своих боевых товарищей; ему удалось пробраться к пирсу, и в последний момент вскочить в большую шлюбку, которая отправлялась к стоящим на рейде судам, – так казачий эсаул Коробов Иван Петрович попал на бразильский сухогруз, волею судеб оказавшийся на последнем рейде Российской империи. Капитан «бразильца» принял на борт до полусотни беженцев, состоящих в основном из офицеров и солдат разбитой большевиками белой армии.

Бразильский сухогруз уже с пол-года мытарствовал по морям охваченной войнами и революциями Европы, капитан решил далее судьбу не испытывать, и прямиком, без остановок, – благо, удалось загрузить трюмы провизией и пресной водой, – следовать из сумасшедшей России в благодатную и спокойную Бразилию.

Беженцев разместили на палубе – другого свободного места на судне не было; для защиты от солнца и непогоды натянули брезентовые тенты. Но люди, вырвавшиеся из ада войны, не роптали и стойко переносили лишения и трудности морского путешествия. Корабль без происшествий проследовал через Черное и Средиземное моря, миновал Гибралтарский пролив и вышел в Атлантический океан, который встретил путешественников тихим теплым ветром и почти полным штилем. Но на второй день путешествия погода над Атлантикой начала портиться: подул холодный северный ветер, разыгрались высокие волны, а к вечеру поднялся шторм.

Коробов схватился обеими руками за какой-то канат и молился богу, – было совершенно темно и очень страшно. За долгие годы войны эсаул привык к опасностям и чувство страха у него притупилось, но на фронте все было привычно и понятно: перед тобой враг, который хочет убить тебя и погубить твое Отечество, – поэтому ты должен убить этого врага. Но на уходящей из под ног палубе, в кромешной темноте, от безъисходности и бессилия боевого офицера охватил страх.

Ночью шторм достиг страшной силы, и палуба сухогруза превратилась в кромешный ад. Раненых и больных из числа беженцев пришлось разместить в трюме, а остальные офицеры и солдаты вместе с экипажем судна отчаянно боролись с разыгравшейся стихией. Ночью случилось непоправимое: судно потеряло управление и, увлекаемое гигантскими волнами, грозя перевернуться, понеслось в неизвестном направлении. В кромешной темноте, – электроосвещение вышло из строя, – неуправляемый корабль, как щепка, то взлетал на огромных волнах вверх, то проваливался в кипящую бездну, волны, стремительно перекатываясь через палубу, смывали в океан грузы и людей.