Владимир Першанин - Мы умрем в один день

— А может, и два ждать придется, — добавила она. — Еще скажите спасибо, что отдыхающих мало. Раньше такие очереди были, что люди ночью приходили звонить. Ни себе, ни дежурным покою.

Нам надо было купить продуктов, сигарет и, если удастся, дизельного топлива. Магазин, конечно, уже закрылся, но на площади у клуба работал коммерческий киоск.

— Пойду, куплю что-нибудь, — шепнул я Ларисе, — пока коммерсанты на месте.

Открыв сумочку, она достала несколько пятитысячных купюр.

— Возьми побольше сигарет.

Когда я вернулся, Лариса разговаривала с телефонисткой. Я протянул обеим по плитке яркого шоколада.

— Ой, спасибо, — не стала отказываться толстуха, — только уж очень он дорогой. А вы здесь отдыхаете?

— Отдыхаем, — подтвердил я.

— Издалека приехали?

— Издалека…

— К нам отовсюду едут. Правда, последние годы, как Союз развалился, не очень-то много отдыхающих. Кавказ рядом, боятся.

— А на побережье как?

— Всякое случается. Сейчас такое время, что порой и на улицу страшно выйти. Понаедут сопляки на иностранных машинах, напьются, орут, хулиганят. Опять-таки бродяг разных хватает, воруют, что под руку подвернется.

— И убийства бывают?

— Последнее время вроде не было.

Мыс Ларисой переглянулись. А вдруг те люди отсюда смылись? Не может же целая вооруженная шайка неделями раскатывать по дорогам. Здесь пока еще не Кавказ. На дорогах милиция. Но это было бы слишком хорошо!

Первый номер, который заказывала Лариса, не ответил. Зато отозвался второй. И как назло, в крошечное помещение почти ввалилась целая толпа: две женщины, трое детей и долговязый мужчина в яркой майке.

— …Тебя обязательно заинтересует… да… да… миллионов на пятьдесят военного имущества.

Женщины о чем-то болтали с телефонисткой, а мужчина в петушиной майке и все трое детей уставились на Ларису. Я плотно прикрыл дверь, повернувшись к ним спиной, но, конечно, они слышали каждое слово.

— …Это очень срочно. Ну я не могу здесь… нет, Костя болеет…

Лариса беспомощно смотрела на меня. На другом конце трубки требовали более детальных пояснений.

— Скажи, что через час мы перезвоним.

— Александр Григорьевич, я перезвоню через час.

Вывалившись из перегретой кабины, мы сели покурить на лавочке возле почты. Закончился вечерний сеанс, из клуба, переговариваясь, выходили люди.

— Это Юрченко, приятель Кости, — нервно затягиваясь, говорила Лариса, — он, пожалуй, только один и сможет найти такую сумму.

Я подумал, что если мы действительно хотим продать бомбу, надо самим ехать к Юрченко. Ехать прямо сейчас, уломав любого частника или таксиста. И начинать безумный разговор об украденной атомной бомбе, которую, быть может, ищут и военные, и мафия, и связываться с которой не станет ни один нормальный человек. Наверное, только Косте Малову с его авантюризмом и неукротимостью удавались такие вещи. И то не до конца.

Я хотел, чтобы Лариса наконец поняла, в какую ловушку мы себя загнали. Мы будем метаться из стороны в сторону, пока не вляпаемся окончательно. Юрченко, наверное, думает, что под военным имуществом Лариса имеет в виду что-нибудь вроде списанных грузовиков или вездеходов, может, что-то из снаряжения. Интересно будет поглядеть, как он шарахнется от нас, когда узнает, ЧТО ему предлагают.

— А вдруг твой Юрченко откажется сюда приехать?

— Он не откажется, если поймет, что дело пахнет большими деньгами.

— Господи, наверное, мы и правда из разных миров. Я готов плюнуть на все и отказаться от будущих миллионов. И не только из-за страха, а потому, что не знаю их цены. У меня никогда не было денег. Я всю жизнь довольствовался малым и пыжился от гордости, как индюк, когда на партийных собраниях мою роту приводили в пример другим.

— Я пойду закажу переговоры еще раз, — поднялась со скамейки Лариса. — Попрошу, чтобы он приехал сюда, в поселок, завтра вечером. Ехать к нему самим слишком рискованно, так ведь?

Я кивнул. Пусть Юрченко едет сюда сам. Если согласится.

Он согласился и должен был появиться на следующий вечер.

Но сутки оказались слишком большим сроком.

После телефонного разговора мы отправились покупать солярку для двигателя. Где живут продавцы, нам подсказала телефонистка. Бывший колхоз «Путь Октября» стал товариществом с безликим названием «Приморское», но воровать в нем меньше не стали.

Заспанный взлохмаченный тракторист тут же согласился обменять любое количество солярки из расчета одна канистра за бутылку водки. Водки у меня не было. Имелся лишь спирт, который я купил в киоске вместе с консервами и сигаретами. Владелец солярки согласился на спирт, и обмен состоялся. У него мы купили огурцов и молока. Буханку хлеба он нам подарил, сообщив, что пекарня открывается в восемь утра.