- Здравствуйте, здравствуйте!
Сергей Сергеич немного подивился этому, и это удивление погасло, как искра.
Затем он увидел Маркова. Марков стоял в глубине кабинета. Он почти не изменился с тех далеких пор. Только теперь он был в погонах подполковника.
Редкие брови Маркова полезли вверх, и он сказал Сергею Сергеичу:
- Мать честная! Шлепа, сколько лет, сколько зим! Михеев, это же Шлепа. Тот самый!
С последним он адресовался к Мастеру. А Мастер, в свою очередь, сказал.
- Вот как? Обыщите. У него кое-что при себе. Из того, что взято на Удальцова. И у Крыловых. Улики он решил носить при себе.
Очная ставка закончилась, и Сергея Сергеича увели. Судя по всему, Учитель объехал своего подопечного и здесь успел: обзавелся алиби, все кивал на какую-то продавщицу. Срок он получит немалый, но это по-прежнему жизнь - не «вышка», не высшая мера, не расстрел, который ждет его, Семена.
Семен сидел перед столом Михеева и жадно смотрел в окно. Серое небо казалось ему неимоверно прекрасным. Оно еще никогда не было таким, чтобы на него хотелось смотреть, не отрывая глаз. Он с трудом отвел глаза и не пожалел, потому что вокруг все было теперь удивительно. Его зрение, обостренное последними неделями жизни, цеплялось за простейшие мелочи, и каждая из них сейчас приобретала баснословную ценность, когда он живет, ест и дышит. Он будто никогда не видел таких чудесных карандашей, такой дивной бутылки с канцелярским клеем.
Семен взглянул на худощавую стенографистку и подумал, что это сказочная женщина. Он готов был встать на колени и молиться на нее, потому что это была последняя женщина, которую видели его глаза.
- Вот посмотрите, Володин. Может, вам будет интересно, - сказал Михеев.
- А-а? - сказал Семен, встрепенувшись.
- Может, вам будет интересно, - повторил Михеев и протянул пачку фотографий.
- Да, да, - алчно произнес Семен и схватил фотографии, будто Михеев мог передумать и взять их назад.
С фотографий смотрело знакомое лицо. Где-то он видел этого человека. Но это было неважно, главное, он держал бесподобные фотографии, потому что они были частицами жизни.
- Узнаете?
- Да! То есть нет!
- Это ваша жертва. Вчера принесли из театра. Здесь его лучшие роли, говорят. Большой был актер. И человек тоже. Жил, думал, работал, и вы все это разом оборвали. Как это несправедливо, как несправедливо, - повторил Михеев и покачал головой.
Семен неистово попробовал бумагу на ощупь - ах, какая это была бумага. Господи, горестно подумал, неужели надо лишаться жизни для того, чтобы понять, как бесценна она?
- А как же Маргасов? Какое он имел отношение к кражам? К убийству актера? - спросил один из авторов Михеева.
- Он здесь ни при чем, - сказал Михеев, копаясь в ворохе папок.
- Но орудия взлома? Орудия взлома были найдены именно у Маргасова? Те самые орудия, которыми… Это были другие? - настороженно произнес второй из авторов.
- Те самые, - буркнул Михеев из-за кучи бумаг.
Ему прямо-таки не нравилось то, что перед ним сидят два автора и вынуждают его расходовать драгоценное время таким несерьезным образом, на этот лишенный интереса и практической пользы разговор. И напрасно авторы пытались придать беседе оттенок непринужденности и интеллектуализма, - кислое выражение не сходило с широкого лица Михеева. Его невыразительное лицо отнюдь не соответствовало облику героя их романа, обладающего тонким умом аналитика.
Лейтенант Зубов, устроивший эту встречу, послал авторам из своего угла подбадривающий жест: ничего, мол, жмите.
- Если Маргасов непричастен к этим преступлениям, чем можно объяснить, ну, то, что инструменты очутились у него за батареей? - спросил первый из авторов.
- Подсунули.
Михеев даже поднял лицо и рассердился: как это авторы не додумались до такой простой вещи? Тогда второй из авторов, человек более осторожный, вкрадчиво сказал:
- Но почему он убежал?
- Он не убежал. Мы сами отпустили. Обязаны были отпустить.
На лице Михеева было написано: ну что еще? Но, видно, на лицах авторов было написано состояние умственной беспомощности, и Михеев вздохнул.
- Маргасов и Володин - старые знакомые, - начал он, словно на уроке, едва не по складам, - стараясь увести в сторону следствие, второй подсунул инструменты первому - словом, избитый прием. Затем его наставник звякнул Маркову по телефону. И Маргасов был взят. Но следствие показало, что тот не причастен. Инструменты отдельно - Маргасов отдельно. Нет причинной связи, как говорят юристы. Но отпустить его так - значит дать понять истинным преступникам, что ничего не вышло. Словом, возбудить их бдительность. Тогда пригласили Маргасова, говорим: так, мол, и так, если хотите помочь нам выявить тех, кто только что подсунул вам мокрое дело, пока не появляйтесь дома. Сделаем вид, будто вы убежали. И он согласился. Вот так!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу