Салов Борисович: - Игры маньяков

— Редкостный долбоеб, — сказал он с улыбкой, в его голосе слышалось презрение.

Манасян посмотрел на экран.

«У меня есть 9 миллионов евро, готовых для «Транском Трэйд», но я их не отдам, пока не поговорю с тобой снова, лицом к лицу. Ты должен кое-что понять. Я ничего не сделал, чтобы ослушаться твоих указаний. Если ты собираешься убивать людей, даже если я буду следовать твоим указаниям, тогда я оставлю себе свои деньги, и ты можешь идти к черту.»

Манасян не мог поверить своим глазам. Смирин только что подари им еще одну или две жизни. Манасян чувствовал, что Рубен смотрит на него поверх экрана компьютера, ожидая ответа.

— Ну, по крайней мере, ты знаешь, что у него нет советчиков, — сказал Манасян. — Никто в нашем бизнесе не позволил бы ему ответить так.

Израильянц ничего не сказал. Его глаза оторвались от Манасяна и остановились на полпути, ничего не видя.

— Так что же он творит? — Спросил Израильянц.

— Может, он не справился с нервами после убийства Свиридова. Может, он взбесился.

— Он этого не сделает. Может быть, он видел недостаточно убийств, вот что я думаю.

Это была большая игра Рубена, ва-банк, все или ничего, и он изучал психологический профиль Смирина, как профессиональный психиатр. Из этих документов Израильянц создал свое собственное понимание психологии Смирина, которое позволяло ему предвидеть реакцию бизнесмена на любое давление, оказываемое Рубеном, еще до того, как тот его применял. Это послание, однако, было отклонением от плана.

Но нетерпение Израильянца, вызванное этим удивлением, было всего лишь нетерпением. По мнению Рубена, его превосходство было твердо установлено. Смирин мог сделать внезапный шаг, который требовал внезапной реакции, но это было лишь мгновенное отвлечение.

— Все же интересное развитие событий, — сказал Израильянц. — Неповиновение? После того, как узнал, что он ответственен за смерть своего друга?

— Но он считает, что убийство было неоправданным, — сказал Манасян. — Может, он вообще не считает себя виноватым. Он думает, что ты выходишь за рамки.

Израильянц медленно вытащил сигарету из пачки, лежавшей перед ним на столе, как будто быстрое движение могло сбить его с толку. Он зажег ее и уставился в марево.

— Может быть, — задумчиво произнес Израильянц. — Этот парень-сложная смесь, кот со стальными яйцами. — Он рассмеялся. — Да, хорошее описание. Я просто удивлен, что он проявил характер в этот момент. Возможно, после небольшого давления. Но я думал, что первое убийство собьет его с ног, что ему потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Тогда, возможно, мне будет трудно с ним.

Он курил, кивая сам себе.

— Да, это интересно.

Манасян смотрел на шефа. Для него это тоже было интересно. В обычных обстоятельствах подобное неповиновение уже привело бы к приказу о быстрой и жестокой смерти, но на этот раз Рубен почему-то не был столь предсказуем. На этот раз он был готов проявить немного терпения, даже если это будет сделано против его прихоти. Может быть, Израильянц хотел денег даже больше, чем соревнования в мачизме со Смириным. О жадности Рубена ходили легенды. Он явно хотел эти миллионы.

Но дело было не только в этом. Хотя Манасян не был непосредственно вовлечен в это дело, и шеф никогда не говорил ему об этом, Карен знал, что на карту поставлено нечто большее. Израильянц снова вел дела со своими старыми друзьями на Ближнем Востоке. Бизнес в Иракском Курдистане и Иордании.

Официально Манасян не был в курсе, но знал об этом больше, чем думал Рубен. В той же Турции не происходило ничего такого, о чем не знал бы Карен. И странная деятельность его старого товарища Рубена не была исключением.

Даже по стандартам Израильянца этот ближневосточный бизнес был слишком рискован. Неудивительно, что Рубен временами бывал непостоянен, а в других ситуациях-непривычно податлив. На него действовало это постоянное напряжение.

— Это можно организовать? — Спросил наконец Израильянц, переводя взгляд на Карена. — Безопасную встречу с этим нахалом?

— Это можно сделать, Рубен. Но ты уверен, что хочешь это сделать?

Израильянц покосился на Манасяна.

— Страх. И гибкость. А? Это требует грубой руки… с нежным прикосновением время от времени, чтобы дать ему надежду. Мы должны быть гибкими, Карен. Мы никогда раньше так не делали. Мы должны быть… чувствительны к возможностям. Кнут здесь. Пряник там. Мы делаем то, что должны… за шестьдесят миллионов евро, да? Ты можешь это сделать? Нет проблем?