Елена Грушко - Следствие поручено мне. Повести о милиции

— Что вы, у меня есть отличная компания. Ребята — обалдеть. Не соскучитесь.

Он врал напропалую, лихо, весело и обаятельно. Это ерунда, что девчатам нравятся красивые и высокие. Им нравятся веселые, остроумные, которые не лезут за словом в карман… Сегодня ему было противно вспоминать свой треп…

Он вдруг вспомнил, когда в первый раз мелькнула эта мысль: «На черта я с ним связался?!» Легонькая, как удар пульса. Это было совсем недавно, чуть больше недели назад. Он возвращался из отпуска. В Петропавловск-Камчатском аэропорту, где надо было пересаживаться на самолет до Курил, встретил Юрку. Обрадовался — не виделись два месяца. А тут встретились, и где? В чужом городе, в аэропорту. Один — из отпуска, второй — в отпуск. Повезло ему, да и только. Надо бы вспрыснуть встречу, но в кармане — всего десятка, до дому добираться еще неделю, не меньше.

— У меня есть. Словно чувствовал — коньячком разжился, — успокоил приятель.

В укромном уголке, куда редко заглядывает строгий смотритель зала, они разложили снедь, сбегали за стаканом в буфет.

— Ну, поехали.

— Со встречей.

Выпили. Пожевали. Юрий внимательно смотрел на него, словно примерялся, хотел сказать что-то, но раздумывал: стоит ли? Спросил медленно, словно процедил:

— Как отдыхалось?

— Да что там рассказывать? Приехал в Ростов, то, се. Встретил старых корешков, погудели. Ну, помотались по югу, к морю ездили. Хорошо, когда деньги есть.

— Эт так.

— Вот-вот. Как один денек пролетел отпуск. Очухаться не успел — двух кусков как не бывало. Под конец не то что в кабак — на кино сшибал. Без монет что за отпуск, сам знаешь.

— Тоска.

— Хорошо, хоть заначка осталась, а то бы давал телеграмму, просил на билет.

Оба чувствовали, что сейчас идет так, трепалогия. Главный разговор впереди. И внутренне готовились к нему. Один размышлял, подойдет ли этот компаньон. Трусоват. Но выбирать не приходилось. Только пусть первым вспомнит, пусть сам начнет. И тот начал:

— Юрик, а ты штучку с ручкой с собой прихватил или там оставил?

— Какую штучку?

— Ну, эту… Не придуряйся.

— Ах, эту самую? Да, да, чуть не забыл. Тут она.

— Где? — Саня оглянулся. На них не обращали внимания. — Где здесь-то?

— В чемодане, в камере храпения. Не боись, не найдут.

— Очумел, что ли! На кой она сдалась тебе здесь? В отпуск с собой потащишь?

— Уже пригодилась, — Юрий глянул на приятеля свысока, снисходительно, с заметной усмешкой. Он всегда чувствовал себя старше, хотя по годам выходило наоборот.

— К-как пригодилась? Ты что, уже…

Вместо ответа высокий взглядом указал на коньячную бутылку, уже наполовину пустую.

Сначала он даже хотел поярче описать, как позавчера вечером вошел в небольшой продуктовый магазинчик на окраине Петропавловска. Он не чувствовал робости. Все давно было обдумано, а отступать Юрий не привык. Он всегда обдумывал один раз, прочно, а потом шел к цели напролом, без колебаний, решительно. Пару чулок потемнее купил еще днем. Натянул один на голову — посмотрел в зеркало — лицо изменилось до неузнаваемости, а он сам видел прекрасно. Оружие пристроил под полой пальто.

Триумфа, однако, не получилось. Когда он шагнул в пахнущую огурцами кладовку магазинчика, там оставались всего две женщины, пожилые и толстые. Они не подняли визга. Смотрели на него, как на пьяного, удивленно и даже как-то весело.

— Тихо! Пристрелю, — выдавил он из себя и сам удивился ярости своего голоса. Откуда у него взялась злость на этих старух, что они ему сделали? Старухи между тем быстро оправились от испуга. И когда он протянул руку: «Ключи от сейфа, быстро!» — самая толстая даже руками всплеснула:

— Да откуда же я тебе их возьму? Ключи у заведующей. Она домой ушла.

Еще не сознавая, что его план с треском провалился, он похлопал по карманам висевших халатов — не звякало. (Откуда ему было знать, что толстуха и была самой заведующей, что ключи у нее всегда лежали в столе — чтобы не утерять ненароком.) Злость его моментально пропала, и он даже развеселился, почувствовав в голосе продавщицы издевку:

— Опоздал ты, милок. Завтра пораньше приходи. А' нынче сдали мы уже выручку.

Он присел на краешек стола. Вот она, свобода, бери что хочешь. Теперь самое страшное позади. Только что брать? Консервные банки, кило соленых огурцов? Увидел коньячный ящик — сунул бутылку в карман. Зачем — он и себе не мог бы этого объяснить. Не в коньяке дело — хотел переступить черту, чтобы назад пути не было. В душе он уже чувствовал всю глупость своего положения. Уйди он с пустыми руками, старухи, может быть, и не позвонят в милицию. Просто похохочут ему в спину. Да в другой раз осторожнее будут, рабочий ход за собой закрывать будут. Теперь же они наверняка известят милицию. Его будут искать, «Пусть ищут!» — со злостью подумал он.