Елена Грушко
Андрей Дмитрук
Александр Кочетков
Евгений Ленский
Юрий Медведев
Сергей Михеенков
Сергей Соловьев
Созвездие Видений
Елена Грушко
Созвездие Видений
Безызвестна, сын гостинный, Божья воля!..
Старинная песня
День затворил свои врата. Ночь владела землей.
Боги в небесах почивали крепким сном.
Месяц ясным, чистым взором глядел на спящий мир. И восходила в вышину звезда Зверяница, венчая самую глухую, темную пору.
Все спали.
Только Лаюн медленно, тяжело бродил своей тропой. Изредка он взглядывал на небо и думал, что оба они с месяцем — стражи ночного покоя!..
Дойдя до избы старого Баюныча, Лаюн круто поворачивал, и ему становилось видно жертвище Подаги — священный огонь, который стерегла служительница богини.
Нынче там была Меда, и Лаюн торопливо вознес молитву, чтоб неодолимый сон не смежил очи этой прекрасной и юной девы, пока не вернется на небеса Зимцерла, владычица утренней зари. Огонь могучий, словно смерть, — но при том беспомощный, будто едва народившееся дитятко. Если угаснет пламень в жертвище, как добыть его снова? Разве людям сравняться с богами, дарующими небеснорожденный огонь! Трудно, ох трудно иссекать его из сухих древ, тот живой огонь… Горе не уследившей пламень в жертвище Подаги. На памяти Лаюна такая беда ни разу не приходила, но старый Баюныч как-то поведал, что древле, когда у богов еще были иные имена, случилось, что дева проспала смерть священного огня. И долго еще немилость небес преследовала невров…
Так не спи же, не спи, Меда! Поднимается буря, несет она громовые тучи, до краев налитые дождем, — стереги огонь!
Вот дуновение коснулось лица… пусть это будет легкий ветер Догода, успел еще подумать Лаюн, но нет! — бурный, свирепый Позвизд пронесся меж облак и грянулся оземь.
Огонь костерка испуганно съежился и забился под :исподь угольков. Меда заслонила его ладонями и перепугано вскинула глаза.
Ох, да что ж это творится там, в царстве вихрей и молний?! Несутся с вышины три красные, полные светом блистаницы, рассеивая вокруг туман густой, огненный… Но вот остановили свой лет, закружились, сливаясь, — чудилось, кто-то размахивает огромной лучиной! А потом этот круг световидный снова ринулся вниз.
Что это? Молния-небесный огонь играет? Или зверь-летуч пламень, рожденный дальними бурями? Но нет, не похоже все это на тот огонь, что даруют людям боги… Настала страсть воздушная! Гром скрежещет, и ветер, ветер все клонит долу!
Меда в ужасе зажмурилась и всем телом почуяла, что земля гулом гудит, словно это сама ночь стонет, а Обимур-река ходуном ходит, будто на дне ее ворочается огромная, чудовищная сила. Вновь она отверзла трепещущие веки… и на миг почудилось, что в сердцевине горящего пятна, стремительно летящего к земле, она различает темный очерк человеческого тела!
И в сей же миг пламень достиг вершин леса. Озарил их, подобно заходящему солнцу, — и сокрылся. Еще одна, последняя вспышка — и непроглядная тьма воцарилась на небесах, кои затянуло потревоженными тучами, и на земле, где умер от страха священный огонь Подаги.
* * *
…А он уж не сомневался, что все — конец, конец! Летел стремглав по черному коридору, но то не был тоннель перехода, нет… глухо, черно… а впереди маячило светлое пятно — последнее видение Ирия! Сердце сжималось, сжималось — вроде бы радоваться, надо, что возвращается домой, но он знал: это не может быть Ирием, это что-то иное, запредельное, за гранью бытия… бездна. И еще осознавал в этом предсмертном отчаянии, что не действуют маяки, не принимают! Все!.. И вдруг стены словно бы раздвинулись, разжались, выпустили на волю сердце, дали вздохнуть!
Темнота не разошлась, однако это была уже другая темнота, своя, привычная: темнота рубки «Инда», рассеянная лишь слабыми огоньками пульта, и Север понял, что — достиг желаемого.
Удалось. Вслепую, но удалось. Неужели?!..
Север долго еще сидел во мраке, постепенно успокаиваясь. Рука так и витала над пультом, но он сдерживал себя. Мало, что чуть не погиб при посадке, — нашумел, как полагается распоследнему идиоту, а не Дальнепроходцу. Хвала Звездам, хоть приземлился точно, на поляну, не напоролся на острые деревья, не рухнул, сея смерть и ужас, посреди селения. Нет, понятно, ужас все-таки посеял. С этаким-то громом и грохотом, да еще со всеми световыми эффектами идти на посадку!
Читать дальше