Елена Грушко - Следствие поручено мне. Повести о милиции

В дежурном помещении Железнодорожного отдела внутренних дел — обычная вечерняя кутерьма. Огромный район — от политехнического института до станции Хабаровск-П — переживал предночной час пик. К старому зданию по улице Владивостокской, что недалеко от вокзала, желтые оперативные машины то и дело подбрасывали «свеженьких» нарушителей спокойной, размеренной жизни района: группу подростков, специалистов по подвальным кражам, нетрезвого интеллигента, куражившегося в автобусе, квартирную воровку, задержанную с поличным соседями, драчунов из общежития… Только успевай дежурный заносить в журнал, определять, кого куда: кого до выяснения задержать, кого в вытрезвитель, кого — на все четыре стороны.

Заросший до глаз бурой щетиной «бич» канючил привычной скороговоркой:

— Што я такого сделал, ничего я такого не сделал, обижаете, гражданин начальник, сразу раз — и в кутузку загребли, чес-слово — последний раз, отпусти, слышь…

Сидевший за стеклянной перегородкой дежурный поднял на него усталые глаза. «Бичуга» попрошайничал по квартирам, выпрашивая «на билет, после болезни, домой». Но, набрав на бутылку, бежал в ближайший гастроном. Так и промышлял вот уже неделю, пока не попался на краже.

— Сядь, — сказал сержант строго, — не возникай, а то…

Пронзительный электрический звон ударил в потолок дежурного помещения. Металлический молоточек бил по стальной колбочке, и красная, как кроличий глаз, лампа тревожно вспыхивала.

— Сигнал из сберкассы по Ленинградской. Немедленно туда, — отдал дежурный по рации распоряжение оперативным нарядам и выскочил на улицу.

Сиреневые сумерки сгущались над городом. В жилых домах зажглись светлые квадраты окон. Ртутный свет ламп заливал улицы неестественной белизной. В тени дворов, где темнота фиолетово сгущалась, плавала морозная хрусткая дымка. Декабрь еще только вступал в свои права, но уже вечерами было под тридцать, а то и больше. До сберкассы, если дворами, по знакомой тропке, было метров пятьсот. «Добегу, — решил дежурный, — добегу сам. Ничего, помощник на месте». Он упруго спрыгнул с крыльца и помчался к сберкассе…

Детектив, скажет читатель. А раз детектив, значит, должна обязательно быть стрельба, обязательно — погоня. Прокуренные бессонные ночи. Молодой следователь, который совершает ошибку за ошибкой. Мудрый полковник, который эти ошибки исправляет, направляя следствие на единственно верный путь. Матерый бандюга, в прошлом трижды судимый…

Все это будет. По всем законам жанра — и стрельба, и погоня, и прокуренные ночи, и риск, и кропотливая многообъемная работа. Но все-таки сам автор с удовольствием поставил бы к своему творению рубрику «Репортаж». Простой репортаж о жизни и людях одного хабаровского коллектива, который подводил итоги года, сравнивал показатели, определял передовые свои подразделения, отличных работников. Ведь преступление само по себе не было и не могло быть поводом для этого рассказа о людях, которые трудятся в Управлении внутренних дел Хабаровского крайисполкома. Просто однажды в декабре автор пришел на Волочаевскую, 144. Пришел, а там ему говорят:

— Извините, сейчас нам не до интервью. Жаркое дело, горячая работа. Если можно, то чуть попозже.

Хуже нет путаться под ногами, когда у людей горячая пора. Автору ничего не оставалось делать, как вслух пожелать коллективу удачи, а мысленно поздравить с удачей себя, ибо любой коллектив, любой человек лучше всего раскрывается в трудных, в жарких делах. И ждать.

Ждать пришлось недолго. Всего семь дней…

Это небольшое лирическое отступление автор позволил себе потому, что ему-то известно: пока еще ничего не произошло. Хотя мчится, заворожив улицу синим мерцанием пронзительной вертушки, оперативный «уазик». Хотя и бежит напрямую темной дворовой тропой встревоженный дежурный. Но автор знает: пока еще нет причин для особого беспокойства, а посему просит еще минуты внимания, чтобы сделать весьма ответственное заявление. А именно: все описанные события имеют строго документальную основу — три тома уголовного дела. Все герои и, увы, негерои настоящей повести реальны. Фамилии, по вполне понятным соображениям, автору пришлось изменить. Любые совпадения фамилий — случайность.