Эндрю Бергман - Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

Мы стали подниматься по лестнице, и тут Сэвидж впервые задал толковый вопрос:

— Ливайн, а сколько человек обычно принимает участие в программе «Тяп-ляп»?

Я задумался:

— Вы имеете в виду, что, если их, допустим, всего четверо, нам несдобровать?

— Вот именно.

— Понятия не имею, мистер Сэвидж, но сейчас увидим. Давайте заглянем в студию шесть Г, возьмем листочки с текстами и присядем где-нибудь в уголке.

— Вроде как заляжем в окопчике?

— Ну да. На войне как на войне.

Мы осторожно приоткрыли дверь с лестницы в коридор на двадцать шестом этаже, Никого — и мы рискнули войти во всем своем красно-белом великолепии, как шуты гороховые. Я старался ковылять как можно быстрее, но с каждым шагом туфли все явственнее расползались по швам.

Вдруг Эли В. Сэвидж, председатель правления ассоциации филадельфийских банкиров, залился приятным тенором:

— Лунный свет в Вермонте!..

Я в изумлении уставился на него, но тут же краем глаза приметил вдали двух гигантов, они шли прямо на нас, как танки.

— А почему ты делаешь это в ре-минор? — спросил я банкира…

— Делаю так, как сказал мне Марти.

Эти двое находились от нас уже в десяти шагах.

— Ну, если Марти сказал, тогда…

Танки прошли мимо, и мы наконец добрались до студии шесть Г и толкнули большую стеклянную дверь.

— У вас недурной голос, мистер Сэвидж.

— Теперь я понимаю, какой дьявольской сообразительности требует профессия детектива, — смущенно улыбаясь, сказал Сэвидж. — Завидую вам, Ливайн, вы интересно живете.

— Через месяц ваши мозги скукожатся от напряжения, мистер Сэвидж. Завидовать нечему.

Мы вошли — и послышались редкие аплодисменты. Публика уже заняла места и таращила глаза на работников радиоцентра — они возились с аппаратурой. Мы продвигались к центру зала. Аплодисменты усилились. Лохматый конферансье подскочил к микрофону и закричал как резаный:

— А вот и парни из программы «Тяп-ляп»! Леди и джентльмены, поприветствуем их!

— Кланяйтесь! — шепнул я банкиру. Мы непринужденно раскланялись, сообразив, что в программе «Тяп-ляп» не одни. Молодой трубач подмигнул мне:

— «Тяп-ляп» — любимцы вечера!

Мы понимающе хохотнули, мол, все мы одна большая семья, а когда появились остальные участники «Тяп-ляп», тоже в разноцветных костюмах и соломенных шляпах, вовсе нырнули за кулисы. На наше счастье, отсюда через стеклянную дверь отлично просматривалась противоположная стена коридора с окошечками студий 6В и 6Д. В студии 6В я увидел ведущего программы «Военнополитическое обозрение» Карла Ван Дорена, он был в этой крохотной комнатушке один, но размахивал руками, как на трибуне. А в следующей студии за столом, покрытым зеленым бархатом, сидел черноволосый человек и, судя по всему, очень нервничал. Перед ним стоял графин с водой и два стакана.

Он барабанил пальцами по столу.

Я притянул Сэвиджа к себе и указал на окошечко студии 6Д:

— Кто это?

Сэвидж пригляделся:

— Фейгенбаум.

— Думаю, ему очень интересно, что делают возле его двери эти ублюдки.

— Может быть, вызовем полицию?

— Эти парни не из тех, кто сдается без боя. Они переколотят аппаратуру и наделают таких убытков, что…

— Ума не приложу, как туда попасть.

— Только через коридор, мистер Сэвидж, только через коридор.

Я подошел к двери и украдкой выглянул. Трое горилл прислонились к стене возле входа в студию 6Д. Один из них зевал. Им была обещана возможность порезвиться, и они изнывали от скуки.

Фейгенбаум встал, вышел через боковую дверь в соседнюю студию, побродил там, явно не зная, чем заняться, снова вернулся на рабочее место. Было без десяти десять.

— Сколько в вашем бумажнике? — спросил я Сэвиджа.

— Мм… триста.

— Дайте сотню.

— Зачем?

— Нужно заплатить музыканту.

— За что?

— За то, что он прогуляется с нами по коридору.

Сэвидж выдал мне сотню, я вынырнул из-за кулис и развязной походочкой — насколько позволяли проклятые туфли — подвалил к трубачу, который дружелюбно мне подмигивал пару минут назад. Он опять улыбнулся, но по мере моего приближения улыбка его становилась все более неуверенной. Когда я приблизился к нему вплотную, он перестал улыбаться.

— А ведь ты не из наших, — сказал он. — Не из «Тяп-ляп».

Я приложил палец к губам и вытащил удостоверение пожарного инспектора:

— Я из ФБР.

— Из ФБР? — Он облизнул пересохшие губы.

— Вот тебе стольник, и окажи мне небольшую услугу. — Я сунул купюру в нагрудный карман его зеленого пиджака.