Эндрю Бергман - Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

Я встал и поклонился:

— Ливайн, журналист, — помахал одним из моих бесчисленных удостоверений. — А это мой коллега Сэвидж. Вы из программы «Тяп-ляп»?

Он кивнул:

— Вот уже год, как я работаю с ними. Садитесь, пожалуйста, джентльмены. — Он придвинул мне стул. — Раньше я работал в студии четыре Ф, но всегда был уверен, что настоящее мое призвание — «Тяп-ляп». Однажды мне повезло, меня согласились прослушать и в результате взяли сюда. Вы собираетесь о нас написать?

— Да, для воскресного выпуска. — Я нащупал в кармане свинчатку.

— Что же мне вам рассказать… — Он встал, повернулся к нам спиной, и я, безо всякого, надо сказать, удовольствия, нахлобучил бедняге шляпу на глаза и треснул по затылку.

— Ливайн! — в ужасе закричал Сэвидж.

Юноша распростерся на полу. Час безмятежного сна и головная боль на завтра были ему обеспечены.

— Это нужно было сделать, мистер Сэвидж. Помогите мне снять с него костюм. Вам он придется впору.

Сэвидж присел на корточки возле меня:

— Вы… вы хотите, чтобы я переоделся?

— Это единственный способ пробраться в студию шесть Д.

— Мы оба переоденемся?

— Разумеется. Сейчас сюда забредет еще один красавец, я и его усыплю. Что делать, мистер Сэвидж, это жизнь. Поторопитесь!

Через пару минут Сэвидж выглядел как звезда программы «Тяп-ляп», а юношу мы уложили в сортир с кляпом во рту.

— Как бы он там не задохнулся, — озабоченно сказал банкир. Он, кстати, быстро вошел в роль и деловито осматривал себя в большом зеркале. Брючки были ему, мягко говоря, коротковаты.

— Какой кошмар, — пробормотал он. — Видели бы меня мои подчиненные.

— Хватит охорашиваться, мистер Сэвидж. Отойдите подальше от двери. Один раз вы уже засветились.

Сэвидж отступил за перегородку — и вовремя. Еще один «Тяп-ляп», пританцовывая, вошел в гримерную, но этот оказался поумнее, чем первая жертва мистера Ливайна.

— Что вы здесь делаете? Кто вы такие, черт побери? — спросил он настороженно, сразу перестав выкаблучиваться.

— Джек Ливайн, из агентства печати.

— Из агентства печати? — Он мигом меня раскусил. — Не пудри мне мозги!

— Вы плохо относитесь к представителям прессы?

— Я плохо отношусь к плохим актерам и всегда умею отличить их от хороших. Не знаю, кто вы такие, и мне на это плевать, но я сейчас позову…

Удар коленом в живот заставил его замолчать и малость пригнуться, а свинчатка окончательно успокоила. Я позвал Сэвиджа, мы раздели грубияна и отволокли в сортир. Там уже стало тесновато. Пока все у нас получалось на удивление ловко.

— Не предполагал, что придется когда-нибудь заниматься такими отвратительными вещами, — задумчиво сказал Сэвидж, покуда я перепрыгивал из своих штанов в чужие, надевал рубашку и повязывал галстук — все в жутком темпе. А вот натянуть туфли оказалось крайне трудно.

— Не тот размер? — поинтересовался банкир.

— Слышали что-нибудь о пытке под названием «испанский сапог»?

Мы пошли, вернее, пошел Сэвидж, а я-то заковылял, к двери. Банкир обернулся:

— А наша одежда… она останется здесь?

— Пусть это волнует вас в последнюю очередь. Бумажник захватили?

— Разумеется.

— Тогда все в порядке. — Я выдохнул из себя весь воздух, какой только имелся. Сэвидж взялся за дверную ручку:

— Ливайн, как бы дело ни обернулось, я благодарен вам за храбрость и находчивость…

— Об этом после. Вместо слов я предпочитаю хорошие деньги. Попытаемся промелькнуть мимо этих ублюдков. Надвиньте шляпу пониже.

Сэвидж выглянул в коридор:

— Никого нет.

Едва мы вышли из гримерной, как из-за угла появилось еще одно стадо туристов, ведомое черноволосой красоткой с такой тоненькой талией, что у меня дух захватило, а в узких-то брючишках и тесном пиджачке дышать было и без того весьма затруднительно.

— Вот вам, пожалуйста, два участника нашего знаменитого представления, — сказала она.

Я поклонился. Туристы завизжали. Дамочки с блокнотами и авторучками бросились к нам, требуя автографы. Экскурсовод развела руками, извиняясь. Я расписался в нескольких блокнотах: «Джек Ливайн». Уж не знаю, что писал Сэвидж. Мы сердечно поблагодарили поклонниц и двинулись к пожарной лестнице.

— А почему они не пользуются лифтами? — спросила одна востроглазая провинциалочка из тех, кому всегда нужно знать больше всех.

Я обернулся с обворожительной улыбкой. Экскурсовод тоже смотрела на нас недоумевающе. Я послал ей воздушный поцелуй. Она засмеялась и повела группу дальше. Ах, и я бы пошел за ней следом, пошел бы хоть на край света, но только не сегодня. Я даже сделал шаг в ее сторону, грустный шамес, которому вспомнилась некая девушка, очень похожая на эту… Я любил ее когда-то…