Анатолий Степанов - Любить и убивать

— Не хотел, но придется вам кое-что сообщить. И тогда вы возьмете всю ответственность за безопасность Ксении на себя. Сегодня ночью была убита Мария Елагина, хорошая знакомая Ксении. У меня есть основания полагать, что это убийство каким-то образом снизано с делом, касающимся Ксении.

— Вы говорите правду, Георгий?

— Провокация — не мое ремесло.

— Сильненько вы меня ударили, сильненько. Про эту Марию я кое-что знал от Ксении. — Священник в растерянной задумчивости погладил бороду, теперь темную, почти черную в тени. — Но я уверен, уверен, что Ксения в безопасности!

— Не очень-то вы уверены, — без всяких церемоний отметил Сырцов.

— Вы ошеломили меня, — признался отец Афанасий. — Я старался помочь ей. Ксения нуждалась в умиротворении. Я постарался сделать так, чтобы она хоть на время обрела покой, душевное равновесие и целительное бездумье, достигаемое тяжелым и простым трудом.

— Еще раз спасибо вам, батюшка, — вдруг подобрел Сырцов. — Может статься, что к вам явятся некие граждане с теми же вопросами, что и у меня, и, скорее всего, не такие уступчивые, как я. Будьте с ними построже.

— Совет с благодарностью принимаю, — совершенно серьезно сказал священник. — Теперь моя маленькая просьба: вы бы не могли оставить мне ваш телефон. — Сырцов невольно улыбнулся. Отец Афанасий поймал эту улыбку и догадался: — Вам, вероятно, смешным и нелепым представился вид священника с телефонной трубкой у уха. Все-то у нас как у всех, Георгий: и по телефону звоним, и телеграммы шлем, и на компьютере работаем.

Он спрятал визитную карточку в карман, задрав для этого рясу, и проводил Сырцова. У ступеней храма остановились.

— Простите меня, батюшка, что нарушил ваш душевный покой, — покаялся на прощание Сырцов.

— Душа не должна быть в самодостаточном покое. Душа должна болеть.

— Ну, это я вам устроил.

— Безусловно, — с улыбкой согласился отец Афанасий и добавил абсолютно искренне: — Вы мне очень понравились, Георгий.

— И вы мне, — признался Сырцов и вдруг спохватился: — А можно прямо вот так священнику говорить: вы мне понравились?

— Священнику можно и должно говорить все.

У подъезда его дома, намеренно не таясь, стояла оперативная «Волга». Шофер в полудреме привычно скучал за баранкой, а небрежно элегантный пассажир, засунув руки в карманы брюк (не страшился ломать силуэт летнего ловкого пиджака), измерял, ставя поочередно ступни ног в нарядных башмаках впритык друг за другом, расстояние от его, Сырцова, подъезда до угла дома. Услышав щелканье дверцы сырцовской «девятки», пассажир прервал свое увлекательное занятие, поднял голову и, прищурясь, стал выжидательно смотреть на приближающегося Сырцова.

— Мог бы и весь день здесь зря проторчать, — сказал, подойдя. Сырцов. — Я на минутку решил домой заскочить и то только потому, что деньги забыл. Здорово, Леонид.

— Считай, что мне повезло. Здравствуй, Жора, — улыбчиво откликнулся Леонид.

Они пожали друг другу руки, постояли недолго так, не расцепляясь, смотрели глаза в глаза. Выжидательно.

— Ты всю жизнь — везунчик, — завистливо констатировал Сырцов. — В дом ко мне пойдем или здесь поговорим?

— Лучше в дом. Надоело на ногах, — признался Леонид и, подойдя к «Волге», склонился над открытым шоферским окошком: — Стасик, если что срочное по телефону, я в квартире… Жора, какая твоя квартира?

— Тридцать третья.

— Я в тридцать третьей квартире. Можешь продолжать соньку давить, но на телефонные звонки — пожалуйста, постарайся — не забудь просыпаться.

— Уж вы скажете, товарищ подполковник! — не то восхитился, не то обиделся водитель.

В лифте Сырцов спросил:

— Сразу говорить не хочешь?

— Сначала кофейку попью. Кофейком угостишь?

— Растворимым.

— Сойдет.

Отхлебнув из чашки, Леонид еще раз демонстративно осмотрелся. Для Сырцова.

— У тебя здесь куда симпатичней, чем на Вернадского.

— Ага, — подчеркнуто жлобски подтвердил Сырцов, настойчиво глядя ему в глаза. Говори, мол, по делу, старичок, а то мне некогда. Леонид допил кофе, поставил чашку на блюдце. В неустойчивом равновесии (неудачно поставил) она мелко дрожала, издавая противный бряк. Вдвоем дождались прекращения дрожи и бряка, после чего Леонид сказал:

— Сегодня ночью убили Марию Елагину. Удушили. Ты был знаком с ней.

Откуда он узнал, откуда? Сырцов ладошкой осторожно погладил край дивана. Ну, ты и дурачок! Кто-то из Леонидовых пареньков в обязательном порядке присутствовал на вчерашнем выпускном вечере. Только вот паренек засек там Сырцова, а Сырцов паренька — нет. Плохо это, непорядок.