Ральф Макинерни - Третье откровение

Габриэль скучал по ее беззаботной болтовне. Скучал по ее простодушной, жадной улыбке, с какой она его слушала. Скучал по ее теплому, мягкому телу.

И Габриэль скучал по публике. Он чувствовал себя фокусником, выполнившим бесконечно сложный трюк — в кромешной темноте. В пустом зале. Ему невыносимо хотелось кому-нибудь рассказать, какое дело он провернул. Конечно, на самом деле не кому угодно. Если честно, поделиться он хотел только с Зельдой.

Вечером после закрытия бара Габриэлю приходилось возвращаться в свой номер и пьянствовать в одиночестве, обдумывая возможности вызвать Зельду на остров. Все они были связаны с неприемлемыми рисками.

— Доктор Фауст?

Мужчина подсел к Габриэлю на скамейку, откуда открывался вид на полоску воды с ритмично покачивающимися судами, и, перед тем как заговорить, какое-то время любовался этой сценой. Габриэль его не узнал.

— Мы с вами встречались? — спросил он.

— Наконец встретились.

Габриэль изучил профиль незнакомца, похожий на стиснутый кулак. Шляпа не по сезону была сдвинута на затылок, на лбу блестели бисеринки пота.

— Валленштайн.

Не отрывая взгляд от гавани, мужчина протянул Габриэлю руку, и тот ее пожал.

— Вы американец?

— Сейчас все хотят быть американцами. Разумеется, вы поняли, зачем я здесь.

— Объясните.

— Игнатий Ханнан.

— А. — У Фауста внутри все оборвалось. — И что побудило вас приехать сюда?

— Как я оказался на этом забытом богом острове? У меня состоялся весьма любопытный разговор с Мики Инагаки.

Et tu, Brute? [141] И ты, Брут? (лат.). Впрочем, помимо процветающего делового сотрудничества, своеобразной дружбы и воровской чести, чем был ему обязан Инагаки?

— Всемогущие деньги, — вздохнул Валленштайн. — Купить можно все.

— Откуда мне это знать?

— Ха-ха. Доктор Фауст, позвольте поделиться с вами проблемой, с которой я столкнулся.

Проблема, с которой столкнулся Валленштайн, заключалась в следующем: чьи деньги ему взять. Разумеется, он мог, разыскав Габриэля Фауста, выставить за это счет Игнатию Ханнану. С другой стороны…

— Полагаю, пятьдесят на пятьдесят — и мы с вами оба останемся довольны, — сказал Валленштайн.

— Что помешает вам взять деньги и все равно меня выдать?

Валленштайн посмотрел на Фауста своими печальными заплывшими глазами.

— Зачем?

— Чтобы поиметь еще и с Ханнана.

Глаза Валленштайна забегали вверх-вниз, словно вишни на колесиках игрального автомата.

— Верно.

Додумался бы он до этого сам? На следующий день, после того как Габриэль дал распоряжение своему банку в Цюрихе, Валленштайн вернулся с местным полицейским. Габриэля арестовали. Ему предстояла высылка в Штаты и встреча с истцом.

В кармелитском монастыре в Филадельфии принимали новую послушницу. По такому случаю она, одетая во все белое, словно невеста, с белой вуалью, прошествовала по проходу навстречу таинственному жениху. Ее ждал епископ на престоле в святилище. Справа за решеткой стояли монахини, к которым должна была присоединиться новая сестра.

Трэгер с последней скамьи наблюдал за Хизер Адамс. Она словно уходила навсегда от него, Трэгера, как в заключительной сцене фильма «Третий человек». Чепуха, конечно. Между ними никогда ничего не было. Трэгер попытался подумать о Хизер как о своей сестре, и ему почти удалось.

Правительства Франции, Германии, Италии и Испании предъявили совместный судебный иск «Фатиме сейчас!». Телевизионная программа обвинялась в разжигании насилия, которое только теперь начинало затихать в этих странах. Игнатий Ханнан попросил своих адвокатов представлять интересы организации покойного Жана Жака Трепанье. В конце концов истцам была присуждена сумма, равная совокупной стоимости имущества «Фатимы сейчас!». Пришлось продать даже здания и участок земли. Sic transit gloria mundi. [142] Так проходит земная слава (лат.). Этот вердикт заставил призадуматься даже Игнатия Ханнана.

Он так и не добился личной аудиенции у его святейшества, ни на вилле Стритч, ни потом, когда понтифик возвратился в Ватикан. Впоследствии, благодаря содействию кардинала Пьячере и обращению Кевина Фланнери, [143] Фланнери Кевин — священник-иезуит, декан Григорианского католического университета в Ватикане. при участии Джона Берка, Ханнана включили в список из пятидесяти человек, каждый из которых получил четки и благословение Папы. Ханнан перевел огромную сумму папской академии Святого Фомы Аквинского.