Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

— Это мы бы так хотели, полковник. Ты мало видел тех, кто побывал или, как они говорят, топтал зону. Убив одного, они не пожалеют других свидетелей. Это уже точно. Дочь твоя была обречена, а вот ребеночка могли бы и не трогать. Перепуганная девочка вряд ли бы что смогла поведать. Заклеили бы рот, вывели из квартиры в коридор перед уходом и не брали бы смертный грех на свои поганые души.

Чувствовалось, что бывший опер разволновался. Он вдруг резко замолчал и по-доброму, положив руку на плечо Артема, добавил:

— Прости, брат!

Потом он достал пачку сигарет и зажигалку и отошел к окну и, закурив, смотрел в окно, по стеклу которого сбегали дождевые капли. Дождь был мелкий и редкий, но капля к капле, и вот они, набухшие водяные шарики, сбегали вниз, как слезы. Наверное, немало выбежало слез у полковника, чтобы вот так внешне спокойно говорить о том горе, которое теперь будет с ним вечно до самой, самой той доски, когда уже ничего не надо и не за что бороться, спорить, доказывать, когда человек уже не есть жизнь, а есть труп или, как говорят в войсках, «двухсотый».

Юрий Стыков всегда считал Шмелева удачливым, зная его судьбу, в которой Артем, идя по краю пропасти, в последний момент перед падением не падал в нее, а цепляясь за выступы в скалах, подымался вверх или, наступая на острое лезвие войны, проходил по нему, порой ранясь, но проходил. А сам он говорил, что ангелы-хранители у него были женщины — бабушка по матери, потом его мать, а последнее время, особенно когда мотался в Чечню, то младшая его дочь Ольга. Все его ангелы умерли, и к Богу Артем не обращается, живет в себе, долбится за правосудие, а все-таки видно, как он постарел, помрачнел. Глаза колючие, напряженные. Не дай-то Бог, кто-то попадется под его руку.

Не мог никак взять в толк Стыков, что Артем так упорно хочет довести расследование до логического конца без устранения убийц. Не связывалось в узел его прошлое, его умение, его друзья, его месть, его понятия и, наконец, его сам сегодняшний вид, что он терпит все издевательства по расследованию со стороны тех, кто должен был бы узнать, кто такой Шмелев, и помочь ему наказать убийц и пособников. Но вместо этого полковник пишет заявления в инстанции, встречается с любым, кто бы смог сдвинуть расследование с мертвой точки, а точка одна — суд над одним убийцей, а остальных недостать. Шмелев идет напролом в любые двери, невзирая на чины и ранги, выплескивая свои эмоции и предложения, ругаясь даже со своими друзьями, на которых бы раньше никогда не повысил голос. Насколько его хватит?

— Артем, тебе бы хоть какой-то передых сделать.

— В смысле? — не понял Шмелев.

— Деньков на десять убежать от этой жары, и я думаю, что теперь и без тебя следак и опера все сделают.

— Опера все сделают, слов нет, а вот следователь Стариков тоже в отпуск скоро уйдет.

— Да что они там, издеваются, что ли?

— Ладно, разберемся. А вот насчет отпуска ты прав. У меня, кстати, есть купленные билеты на Сахалин, хотел дочь старшую свозить на могилки бабушки и дедушки, моих родителей и прадедов. Как-то уйти от этой нервотрепки, но обысков нет, когда будет следственный эксперимент в квартире с Мормурадовым — тоже неизвестно. Одно приятно, что Стариков хоть и временный работник, но вкусил успех допросов с Мормурадовым и, по крайней мере, очень прёт на Турдыева и Ашотова. Я уеду, а тут нарисуется Хмелюк, и будет полная хана делу.

— Подожди, Артем, но ты вот входишь в кабинет начальника отдела по особо важным делам. Скажи ей, что не желаешь товарища Хмелюка, пусть другого ищет. Ходатайство напиши или заявление о его несоответствии. Надо тебе рвануть на Родину. Это точно! Все как-то полегче будет.

— Да, пожалуй, ты, Юра, прав. Только зря ты меня заводишь на мокроту. Я доведу до конца дело без этого. И докажу, что так можно.

— Я, конечно, не сомневаюсь, Артем, но помогать не смогу. Завтра улетаю на недельку в командировку.

— Юра! Ты не парься, я разберусь, — сказал Артем.

Артем понимал, что его товарищ хочет как-то принять участие, но он опоздал, и таких много, особенно желающих разорвать убийц в клочья. Но, господа! Давайте оглянемся по сторонам и скажем, что мы имеем на сегодняшний день. Конечно, сдвиги большие, но так и не ясно, что же творили убийцы в квартире, кто из них убил Тьерри, кто душил Ольгу и кто придушил Лизу. Кто из убийц все-таки руководил? Как шло планирование преступления 15 апреля, в присутствии Турдыева и Ашотова? Куда делось награбленное имущество? Вырисовывается картина, но за решеткой продолжает сидеть только один Мормурадов. Благодаря капитану Гусеву, его напарнику Андрею и человеку из СИЗО, Мормурадов заговорил. Следователь Стариков хоть и медлительный человек, но зацепился за Мормурадова, какой день сам начал ездить в СИЗО, на допросы. Шарм поймал!