Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Артем ехал домой расстроенный и даже поникший. Никак не укладывалось в голове это похерестическое отношение, и он снова и снова приходил к тому, что пока сверху не будет бумаги, то ничего не сдвинется с места, а его споры и эмоции — это все мышиная возня. Никто не смотрит на то, что ты полковник, да и, в конечном счете, не сочувствует так, как это могло быть у порядочных людей, могущих не только посочувствовать, но и помочь.

Безусловно, это он относил к органам следствия и правосудия. Вся надежда была на Васильева и Ольгу Николаевну. После встречи с ними Артем твердо был уверен, что никто не пойдет против такого человека, как Васильев, он знал, что не бросит его в этой беде и Ольга Николаевна. Но он и знал другое, что после возобновления расследования надо собрать нормальную рабочую команду, желающую работать и победить. Значит, впереди новые стрессы и «драки». Хорошо, что пока дело не дошло до мордобоя и стрельбы. Надо срочно ехать к детективщикам и просить их организовать прослушку и слежку за Ашотовым и Турдыевым, а то, не ровен час, слиняют из Москвы. Ищи потом в поле ветра. Придя домой, Артем стал думать, как добыть денег для дальнейшей работы, потом понял одно, что кроме Олега Алексеева и Андрея Мирова, пока обратиться не к кому. К другу Сереге идти на поклон неудобно, он и так много помог, надо и честь знать.

Мурталин. У следователя.

Старший следователь Хмелюк пригласил Людмилу и Артема к себе на 11 часов утра. Шмелевы шли молча от метро «Бауманская» до остановки троллейбуса и дальше, проехав еще две остановки, через пять минут вошли в помещение, в котором были уже не раз. Хмелюк предупредил их через дежурного, чтобы подождали, так как у него в кабинете идет допрос. Здание 1-го Следственного отдела, несмотря на солидность и статус своими особо важными делами, было, мягко говоря, затрапезным, и очень старым. Человек, который впервые шел в прокуратуру, явно ходил бы рядом с обшарпанной металлической дверью и, не узнав, где тут прокурорское заведение, у прохожих, никогда бы не осмелился войти вовнутрь. Табличка, естественно, отсутствовала. В коридоре стояла загородка, за которой сидел дежурный в милицейской форме в звании сержанта. Все, что находилось рядом: и стулья, и стол, и двери, и лестница — всё это было в обшарпанном состоянии. Следователь находился в кабинете на втором этаже. Когда Артем и его супруга ожидали своего вызова к следователю, то стены, стулья и особенно туалет производили не очень хорошее впечатление. Артем представил, какое впечатление производит на приходивших сюда людей эта обстановка. Процентов на пятнадцать авторитет, работающих тут сотрудников сразу становится ниже. Бардак в помещении, начиная от входа, в кабинетах, в туалете, в фойе не может не повлиять на головы сотрудников, и, по всей логике вещей у них тоже будет «бардак» в работе. Однако Артем знал, что для порядочного человека никакая обстановка не помешает работе. Но было как-то не очень здорово, что в негосударственных учреждениях и офисы в евроремонте, и кабинеты с кондиционерами, и в туалеты приятно войти, а там, где идет напряженная, можно сказать, боевая работа, такой полунищенский вид. Совсем не чувствуется дух работы самой крутой организации по особо важным делам. Это говорило о заботе государства к людям серьезнейшей из профессий мира — следователе.

Минут через 25 из дверей Хмелюка вышел человек азиатской внешности и сразу подошел к Артему.

— Здравствуйте, я Родион, — сказал мужчина. Он был среднего роста, круглолиций, холеный, скорей всего, узбек-метис, в целом приятный, на первый взгляд, человек общительный и уверенный.

Артем, хоть и видел этого человека впервые, но сразу догадался и сказал:

— Вы Мурталин?

— Да, я Мурталин Родион.

— Ну и что вы поведали нового следователю, кроме того, что вы устроили убийц на работу в Москве? — зло спросил Артем.

— Примите мои соболезнования, — затараторил Мурталин.

В этот момент из кабинета вышел Хмелюк и пригласил Шмелевых войти.

Людмила поспешила на приглашение следователя. Артем же взял за руку Мурталина и отвел его в закуток слева от дверей.

— Неужели ты, Мурталин, считаешь себя невиновным? Ты знал о том, что эти подонки имели судимости? Почему пригрел их в квартире, дал им работу? Ты разводишь этот рассадник убийц через ремонт квартир, в Москве.

— Но я же не убивал, я же не могу заглянуть в их головы, — оправдывался Мурталин.

— Ты бы лучше заглянул в их паспорта и не разводил рецидивистов в квартире в центре Москвы, почти у Красной площади. Ты хоть не напрямую, но свою руку тоже приложил к убийству моих детей. Ты первый, кто начал ломать всю нашу жизнь. И не юли и не оправдывайся, у тебя не получится спрятаться. Ты понесешь суровое наказание. Обещаю. Особенно если будешь врать.