Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Каждый последующий день Артем встречал с тревогой и верой, что все-таки будет командировка в Узбекистан. Молчит по-прежнему Мормурадов, далеко Гарисов, на свободе гуляют Турдыев и Ашотов, которые явно были в деле, хоть и не берут их серьезно во внимание ни следователи по делу, ни Щукин. Артем держался из последних сил, чтобы не обругать или не ударить кого-нибудь из тех, кто решительно отрицал причастность этих лиц к преступлению. У него постоянно дергалась левая рука, когда он вспоминал слова Щукина: «Ашотов не при делах, не надо тратить зря время». «Он что дал ему на лапу?» — вертелось в голове Шмелева.

И вот, перед общим праздником, Днем независимости России (12 июня), позвонил Артему, сам Хмелюк.

— Артем Викторович, мы едем в Узбекистан.

У Артема на миг все замерло внутри, боже праведный, как давно он ждал этих слов, чувствуя, что после поездки все пойдет по-другому. Хмелюк говорил бодро, будто и не было никакой ссоры в его кабинете по этому вопросу.

— Ну, а как же Ваш отпуск? — спросил Шмелев.

— Отпуск подождет недельку, главное дело. Так ведь, Артем Викторович?

— Так-то оно так, а кто едет?

— Я опер, и хотелось бы, чтобы поехал Федор Матвеевич. Как вы?

— Я — за! Надо поговорить с Федором Матвеевичем, он очень занятой человек.

— Мне надо знать точно. Надо заказывать билеты.

Артем связался с Федором, который дал свое согласие, предупредив, что стоить эта поездка будет не менее сорока тысяч рублей.

Хмелюк, получив утвердительный ответ, был доволен. Артему все нравилось, за исключением одного. Его собственный внутренний голос подсказывал:

— Выезд во вторник 15 июня, перед этим три дня праздники, сегодня 11 июня, все разбегутся. Нет, надо все отладить самому!

Вечером 14 июня Артем созвонился с адвокатом и попросил его подъехать к нему на квартиру. Встретившись, они снова расположились в большой комнате за эллиптически-стеклянным столиком.

— Матвеич, — начал Артем, — чует мое сердце, поездка может сорваться, да и не чувствую я настроя следователя. Если он твердит одно, что Мормурадов все сделал один, а Гарисов не при делах, то, что он мне привезет из Узбекистана?

— Я думаю, ехать пока в Узбекистан рано. Надо допросить Турдыева и Ашотова, надо доработать детализацию звонков, — начал правильный, деловой разговор адвокат. — Просто прокатиться, повидаться и назад? Что у нас есть на Гарисова? Да ничего, ровным счетом, его первые показания — одна болтовня: «Вышел, просидел в подъезде, Мормурадов постоянно издевался надомной, а когда ездили в машине, ничего не помню, спал». За что ты его хочешь порешить? Там нам его никто в Россию не выпустит. Не бери, Артем, грех на душу. Так что ехать мне, смысла пока нет. Надо собирать факты. Надо подготовиться основательно.

— Но пойми ты, Матвеич, не верю я в способности следователя, что он знает, кроме подготовки документов на суд? Он явно не заинтересован разоблачать Гарисова.

— Ну, тут ты не прав, хороший следователь прокуратуры — это 70 % успеха.

— Хороший, а этот Хмелюк только и твердит, что Мормурадов рецидивист, его не расколоть. Даже во втором, потерянном ранее, допросе, а я чувствую, что его принес Ковердов после моего на него нажима, есть, что предъявить Турдыеву и Ашотову. Хмелюк, явно, гнет свое — допрашивает бригадира Мурталина, Иру, Юлю, Людмилу и меня.

— Нет, ты пойми, Артем, — настаивал на своих доводах Федор Матвеевич, — нет необходимости мне сейчас ехать, хотя я составил перечень вопросов, правда, без второго допроса Гарисова. Хмелюк подсунул его мне только тогда, когда я стал возмущаться, почему Гарисова допрашивали один раз и то через три недели после убийства. Вот только тогда и положил мне на стол второй допрос Гарисова господин Хмелюк. Темнит этот Савелий, ох и темнит. Совести у него нет, что ли?

Артем слушал Федора, опустив голову. Нет, он не мог приказать этому человеку ехать в Узбекистан. Артем не платит за работу Федора тех денег, которые берут адвокаты, работая по таким серьезным делам, а главное, Матвеич сам сказал, что это дело чести, помочь своему полковнику, тем более в таком горе. Артем не претендует на постоянную его и напряженную работу, но он четко понимал, если не поедет адвокат, то дело будет запорото напрочь. Настрой Хмелюка известен. Нет, у него желания возиться с Гарисовым. И установка видимо есть на Мормурадова.

Федор уловил настроение Шмелева. Немного помолчал и потом, вдруг вставая, сказал:

— Ладно, Артем, поеду, я ведь дал согласие. И не волнуйся, без результатов не приеду.