Рекс Стаут - Три двери смерти

– Итак, – начал Вулф, снова усевшись в полюбившееся ему кресло и завернув ноги в коврик, – дело обстоит следующим образом. Если полиция не удовлетворится показаниями мистера Красицки, а так, скорее всего, и будет, она обратится к вам с дальнейшими расспросами. Вполне допускаю, что подобный поворот никого не обрадует, но избежать этого не удастся. Так или иначе, сначала с вами побеседую я. Мои вопросы могут вам не понравиться, однако прошу отвечать на них максимально честно. Полиция считает, что бóльшая часть свидетельских показаний – сплошные ложь и увертки, и с этим трудно не согласиться. Однако каждому хорошему сыщику присуща наблюдательность. Если бы все говорили только правду, даже дурак смог бы раскрыть самое головоломное преступление. Итак, приступим. Мистер Имбри, вам когда-нибудь доводилось держать в своих объятиях мисс Лауэр?

– Да, – без малейших колебаний ответил Имбри.

Мне показалось, что его голос звучал излишне громко.

– Где и когда?

– Ну, дело было здесь, в этой комнате. Мне показалось, что мисс Лауэр хочется, чтобы я обнял ее. При этом она знала, что жена нас видит. А я-то нет! Ну я и рассудил: если женщине так хочется, то дай, думаю, обниму.

– Это ложь! – с возмущением произнесла Вера Имбри.

Ну вот и первый результат: жена назвала мужа лжецом. Мистер Нил повернулся к супруге и строгим голосом произнес:

– Пойми, Вера, сейчас у нас нет выбора – надо рассказывать все как было. Когда полицейские уехали, я решил: все, допросам конец. Но ошибся. Поверь, я знаю этого сыщика, он крепкий орешек. Речь идет об убийстве, так что не стоит вешать ему лапшу на уши. Откуда мне знать, может, нас с Дини еще кто-нибудь видел, кроме тебя? Сейчас я совру, скажу, мол, никогда даже и близко к ней не подходил, а потом кто-нибудь заявит, что видел, как мы обнимались. Зачем мне это?

– В этом все и дело, – с сарказмом в голосе произнесла Сибил. – В конце концов мы все во всем сознаемся. Давай, Нил, раз уж начал, исповедуйся дальше.

Спустя три минуты Нил начал изворачиваться и врать. Он утверждал, что жена, застукав его с Дини Лауэр, не приняла случившееся близко к сердцу и сочла инцидент за невинную шутку.

Так продолжалось больше двух часов. Кинув в очередной раз взгляд на циферблат, я обнаружил, что уже без пяти три. Не могу сказать, что я помирал со скуки. Мне было очень интересно наблюдать за Вулфом, который обращался с очередным вопросом то к одному, то к другому из присутствующих, словно бы виртуозно кидая мяч. Слушать ответы собравшихся и следить за их реакцией было не менее увлекательно. Однако, несмотря на то что происходящее представлялось мне весьма интересным, у меня сложилось впечатление, что мы так ни на йоту и не приблизились к разгадке. Порой, особенно когда Вулф заводил речь о растениеводстве, мне и вовсе казалось, что мы напрасно тратим время. Только представьте: он убил добрых сорок минут, выясняя, что каждый из домочадцев думает о тех или иных цветах и других растениях, а потом затеял с Джозефом Дж. спор о бегониях. Я понимал, что задумал Вулф. Поскольку их показания не стоили и ломаного гроша, я заподозрил, что Вулф специально тянет время ради Сола, надеясь, что тому, вопреки всему, удастся невозможное.

Помимо растениеводства, Вулфа очень занимала персона Дини Лауэр. Он постоянно пытался спровоцировать присутствующих, надеясь, что они, забыв обо всем, начнут обсуждать покойную. Увы, они решительно отказывались плясать под его дудку. Вулф не мог добиться от них даже признания того совершенно невинного факта, что Сибил изначально не желала прибегать к помощи сиделки, предпочитая заботиться о матери самостоятельно. Все уже поняли: Вулф из тех, кто, получив палец, тут же откусит целиком руку. А потому крепко держали оборону.

Когда без пяти три я глянул на часы, Вулф окликнул меня:

– Арчи! Что, мои носки высохли?

Я подошел к стойке и пощупал их:

– Почти.

Услышав это, Вулф попросил подать их ему. Когда он принялся натягивать первый носок, к нему обратилась миссис Питкэрн:

– К чему вам надевать ботинки? Они все равно мокрые, а вы решили остаться у нас на ночлег. Вера, принеси-ка тапочки…

– Нет, благодарю, – живо отозвался Вулф; надев второй носок, он взялся за ботинок. – Слава богу, не жмут. – И, сунув ногу в ботинок, он натянул его, зашнуровал и выпрямился, чтобы перевести дух. К тому моменту, когда Вулф справился со вторым ботинком, в гостиной стояла такая мертвая тишина, словно на наши головы обрушился потолок.