Роберт Гулик - Пейзаж с ивами

— Хорошо. Надеюсь увидеть вас обоих по возвращении. Мне с Дао Ганем предстоит решить несколько административных вопросов. Думаю, что раньше полуночи закончить не удастся.

Ма Жун мрачно уставился на чашку с вином, зажатую в его здоровенном кулаке.

— И эта дыра еще называется «Таверной пяти блаженств», — пробурчал он себе под нос. — Братец Цзяо мог бы выбрать место и поприличней. Хотя, по правде говоря, в наше время отыскать приличное место непросто.

Он отпил глоток дешевого невыдержанного пойла, сморщился и брезгливо отставил чашку. Широко зевнув, потянулся. В последние недели ему никак не удавалось выспаться.

Ма Жун был необычайно крепкого телосложения, а ростом даже выше, чем Цзяо Тай. Под плотно облегающей тело кольчугой перекатывались стальные мускулы. На груди у него не было непременной золотой офицерской бляхи, он прятал ее под шлемом, дабы избавить себя от необходимости отвечать на приветствие каждого встречного солдата.

Скрестив руки на груди, он окинул мрачным взглядом длинное узкое помещение, слабо освещенное единственным светильником в дешевой глиняной плошке, которая помещалась на стойке из грубо отесанных досок. С низких потолочных балок свисала паутина, а в затхлом воздухе запах прогорклого масла смешивался с винными парами. Хозяин заведения, угрюмый горбун, обслужив Ма Жуна, тотчас скрылся во внутреннем помещении.

Единственным посетителем, кроме него, был пожилой мужчина, одиноко сидевший за столиком в углу. Словно намеренно не замечая Ма Жуна, он критически рассматривал пестро одетую куклу, которую держал в руке. Еще две куклы лежали перед ним на столе. Он был весьма бедно одет в залатанные штаны и синюю хлопчатобумажную куртку, которая почти совпадала по цвету с выцветшей синей стенной обивкой у него за спиной. Всклокоченную седую шевелюру венчала засаленная черная шапочка.

Похоже, что пристальный взгляд Ма Жуна вызывал раздражение коричневой обезьянки, сидевшей на правом плече у мужчины. От возмущения она с такой силой подняла брови, что натянувшаяся кожа побелела от напряжения, а волосы на холке встали дыбом. Оскалив зубы, крохотное существо обернуло хвост вокруг шеи своего хозяина и пронзительно зашипело. Тогда мужчина поднял голову. Вопросительно посмотрев на Ма Жуна, он низким голосом произнес:

— Если хочешь еще вина, солдат, крикни хозяина. Он во внутреннем помещении, успокаивает свою старуху. Она страшно разволновалась, потому что полчаса назад из дома напротив вынесли три трупа.

— Все в порядке, — бросил Ма Жун. — Одной чашки этой отравы мне надолго хватит.

— Ну, успокойся же! — ласково приструнил человек обезьянку. Погладив ее по круглой головке, он сказал: — Эта таверна рассчитана на невзыскательные вкусы солдат и на тощие кошельки. Но расположена она очень удачно, как раз между городским центром и окраиной.

— Нужна немалая наглость, чтобы назвать ее в честь пяти блаженств.

— Пять блаженств, — задумчиво повторил собеседник. — Деньги, высокое положение, долгая жизнь, крепкое здоровье и много детей. А почему бы и не назвать таверну в честь этого, солдат? Она примыкает к задней стене последнего большого дома в квартале. По другую сторону улицы уже начинаются трущобы. Поэтому таверна является своеобразным пограничным знаком, указывающим на разделение этих блаженств между богатыми и бедными. Деньги, высокое положение, долгая жизнь и крепкое здоровье — богатым, а много детей, даже излишне много, — бедным. Четыре блаженства против одного. Но бедняки на это не ропщут. Им и одного за глаза хватает!

Он положил куклу на стол и ловкими движениями длинных чувствительных пальцев отделил ее голову от туловища. Ма Жун встал и подошел к его столу. Сев на стул напротив, он произнес:

— Хорошее у вас ремесло! Я всегда любил кукольные представления. Просто в голове не укладывается, как вам удается изображать сражения. А что вы сейчас делаете?

— Хочу подыскать подходящую голову, — недовольно произнес кукольник, роясь в бамбуковой корзинке. — Мне нужен настоящий негодяй, какие встречаются в жизни. Это туловище вполне подходит. Большой, крепкий парень с сильными страстями. А вот нужную голову подобрать никак не удается.

— Тьфу! Это же проще простого! На сцене у всех негодяев вот такие лица!

Ма Жун надул щеки, свирепо вытаращил глаза и искривил рот в презрительной гримасе.

Кукольник окинул его саркастическим взглядом.