Роберт Гулик - Пейзаж с ивами

Судья Ди медленно кивнул. Лю в точности повторил его собственные мысли. Он был достаточно проницательным, и с ним следовало держать ухо востро.

— Среди своих коллег вы слывете великолепным специалистом, доктор. Позвольте поинтересоваться вашим мнением еще по одному вопросу. На этот раз не по медицинскому.

Как врачу, вам, разумеется, приходилось слышать немало того, что люди, особенно из «старых семей», никогда не скажут посторонним. Мне недавно сообщили, что прошлое госпожи Мэй покрыто пеленой некоторой таинственности. А работники моей канцелярии не любят, когда при оформлении официальных документов, особенно если речь идет о наследстве, им приходится иметь дело с тайнами. А речь идет о крупном наследстве. И я подумал, не можете ли вы немного просветить меня в этом вопросе.

Доктор Лю был явно захвачен врасплох и неуверенно взглянул на судью.

— Тайна, на которую вы намекаете, ваша честь, была создана сознательно. Конечно, при условии, что об этом никто не узнает, я открою вам секрет. Я узнал о нем… э-э… по профессиональным каналам.

— Вы имеете в виду тот факт, что госпожа Мэй в прошлом была куртизанкой?

— О нет, ваша честь! Разумеется, когда намеренно создаются тайны, в этом заключен некоторый риск. Люди любят скандальные истории, и безответственные люди с готовностью распространяют разные небылицы. Нет, ваша честь, госпожа Мэй никогда не была куртизанкой. Напротив, она происходит из одного очень знатного семейства в Старом городе.

— Зачем же тогда понадобилось создавать из этого тайну?

— Потому что между домом ее отца и кланом Мэй существовала давняя вражда, ваша честь. Ее отец был категорически против этого брака. И хотя господин Мэй был почти вдвое ее старше, она признавала его благородные качества и стояла на своем. Поскольку же ее отец упорно не соглашался дать ей разрешение на брак, она сбежала из дому и просто начала жить с Мэем, а брак был заключен только позже, частным образом. Она замечательная женщина, ваша честь! Ее отец был вне себя от ярости, но ничего не мог поделать и вскоре после этого уехал в южные провинции страны. Вот и все, ваша честь.

— Поразительно! Чего только не навыдумывают люди! Хорошо, я скажу своим чиновникам, что все в порядке. У вас нет никаких соображений относительно того, как мы могли бы уменьшить опасность распространения заразы среди населения, доктор?

Доктор Лю ударился в пространные медицинские объяснения, которые судья со вниманием выслушал. При всей своей слабости к женскому полу, этот человек, вне всяких сомнений, был знающим врачом. Судья Ди искренне поблагодарил его, после чего доктор Лю проводил Ди до главных ворот, где того дожидался паланкин.

Ма Жун и Цзяо Тай уныло взирали на двух даосских монахов, которые отвешивали им низкий поклон, подметая при этом пол длинными желтыми рукавами. Все четверо стояли на верху широкой каменной лестницы, ведущей к высоким воротам даосского храма.

Внизу по улице прошли двое трупоносов. Один из них приподнял край черного капюшона и сиплым голосом крикнул монахам:

— Наши амулеты продаются лучше, чем ваши, шарлатаны несчастные!

Другой загоготал. Эхо его смеха гулко разнеслось вокруг.

— В нашем квартале полным-полно этих бесстыжих грубиянов, — сказал пожилой монах, обращаясь к Цзяо Таю. — Но мы не видели здесь никакого кукольника.

— Во всяком случае, за последние десять дней у нас в храме не было ни одного посетителя, — добавил другой монах. — Мы днем и ночью молимся о дожде.

— Продолжайте молиться! — не слишком почтительно бросил Ма Жун.

Он подал приятелю знак, и они двинулись дальше.

Цзяо Тай окинул беглым взглядом ряд торговых лавок на противоположной стороне. Все ставни были закрыты.

— Очевидно, как и в Новом городе, они открываются всего на один час рано утром, — заметил он. — Продают те немногие продукты, что у них имеются, потом снова закрываются. Здесь даже некого расспросить о кукольнике и твоей девчонке. Не можем же мы стучаться в каждую дверь этого дурацкого квартала!

— Не можем, — подтвердил Ма Жун. — Не видно даже ни одного уличного попрошайки. Уж они-то бы знали, поскольку в нормальное время являются большими любителями кукольных представлений.

Цзяо Тай пощипывал свои черные усики. Вдруг он спросил:

— Ты не можешь получше описать мне, как выглядела эта обезьянка Юаня? В таверне был такой полумрак, что я не успел ее рассмотреть.

— Обезьяна Юаня? Зачем тебе это?