Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник - 26, 27]

— Безусловно, безусловно. И если нужно, чтобы я лично показал вам что-нибудь, — отозвался Форрестер с искренним энтузиазмом, — полностью располагайте мной.

— Нет, Фред, — одернула его супруга. — Никаких таких глупостей! А то начнешь носиться по лестницам вверх-вниз, как мальчишка, и искать улики под кроватью. Сиди смирно. Я говорю: сиди!

— Я слышу, слышу, Клу. Нет нужды повторять. Не такой уж я мальчишка.

— Если мне что-нибудь понадобится, — заметил Аллейн, — я непременно попрошу у вас помощи. Договорились?

— К вашим услугам, — тепло согласился полковник и бросил на жену победоносный взгляд. — Буду счастлив. Какие могут быть разговоры. К вашим услугам!

Итак, Аллейн забрал из кабинета лупу, нашел Рэйберна и вместе с ним отправился наверх, в то время как Трой, в каком-то странном состоянии полуотчужденности от происходящего, поплелась с гостями к обеденному столу.

Личная спальня Маулта, расположенная на самом верхнем этаже, самим своим наличием свидетельствовала о заботе и внимании Хилари к служебному персоналу. Однако здесь царила атмосфера какой-то патологической безликости, неуюта, словно в армейской казарме. И запах ей соответствовал: в воздухе зависло стойкое амбре сапожной ваксы, кожи, окурков, тяжелого драпового сукна и спертого мужского духа.

Пальто Маулта, его костюм, обувь, шапка и перчатки находились в безупречном порядке — там, где им и следовало находиться. Пустой чемодан был задвинут за заднюю стенку комода. Безукоризненного фасона и чистоты нижнее белье столь же безукоризненными стопками заполняло полки платяного шкафа. Даже чтиво — большей частью почти порнография, если говорить откровенно — лежало на прикроватной тумбочке корешок к корешку. На туалетном столике стоял несессер из свиной кожи с инициалами хозяина. Внутри его обнаружились две старомодные щетки в серебряной оправе, гребень и фотокарточка. Аллейн показал ее Рэйберну: на лицевой стороне значилось: «Подполковник Блошингтон Форрестер», на оборотной резким, заостренным почерком было выведено: «А. Маулту. В честь двадцать пятой годовщины счастливого сотрудничества. Б.Ф.».

Затем в одном из ящиков туалетного столика детективы нашли бумажник Маулта, тоже, как оказалось, из свиной кожи, и тоже с инициалами. И в него тоже оказалась вложена фотокарточка, правда, с надписью на сей раз более лаконичной, от миссис Форрестер: «Маулту, 1946–71. К.Ф.». Денег в бумажнике не было, но были краткий список телефонных номеров на отдельном листочке и три «моментальных снимка». Первый изображал полковника при полном параде на боевом коне и сержанта Маулта, тоже в форме, из пешего положения отдающего ему честь: круглое лицо с обезьяньими дряблыми щеками в страшных шрамах выражало чинную строгость. На второй фотографии полковник и миссис Форрестер стояли, вперив безутешные взоры в участок торфяного болота, а Маулт — почтительно глядя на полковника и миссис Форрестер. Третья сильно выцвела, но все же на ней можно было разглядеть Маулта в молодости с одной нашивкой на форменном воротничке [122] Такая нашивка соответствует в британской армии чину младшего капрала, следующему после рядового. и расфуфыренную в пух и прах маленькую девочку лет четырех, которую он держит за руку.

— На всех трех снимках вроде бы как один и тот же человек — Маулт, — задумчиво произнес Рэйберн.

— Да. Видите эти шрамы?

— Значит, он был женат и имел ребенка?

— Ну, одно из другого не вытекает, как день из ночи. Это может быть и чей-то чужой ребенок.

— Вы правы.

— Вот приедут мои ребята, — пообещал Аллейн, — тогда снимем отпечатки пальцев. Собакам дадим один его ботинок. Я говорил вам, что мысль вызвать собак из «Юдоли» и полковнику Форрестеру тоже пришла в голову? Эге! А это что такое?

Откуда-то из глубины камина раздался шум — точнее, странная смесь хлюпающих звуков, словно какой-то неумелый флейтист-великан с шипением то втягивал в себя воздух, то выпускал обратно через дымоход.

— Ветрюган поднимается. Норд-вест, — отрывисто сообщил Рэйберн. — Скверно. Некстати.

— Почему так уж скверно?

— В наши края он приносит дождь. Слякоть. Это почти закон природы.

— Именно дождь, не снег?

— Как правило — ливни. Вплоть до наводнений. Вот, пожалуйста.

Створка окна яростно захлопала по раме — на нее внезапно обрушилась лавина воды.

— Шикарная погода для охоты на без вести пропавших, — вздохнул Аллейн. — А все же — никогда ведь не знаешь заранее — порой она может принести больше пользы, чем вреда… Ладно, давайте-ка тут все запрем и опечатаем, а сами вторгнемся в апартаменты Форрестеров.