Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник - 26, 27]

— Ладно, — сказал он. — Как вам угодно.

Аллейн направился к двери. Детектив из Даунлоу последовал за ним.

— Мистер Рэйберн! — остановил его Хилари.

— Да, сэр?

— Не сомневаюсь, что вы захотите поговорить со мной о моей прислуге.

— Я собирался всего лишь, — поспешно ответил Рэйберн, — записать имена и фамилии всех гостей, ну и конечно, слуг тоже. Такова обычная практика. Мы… мы обязаны делать это в рамках любого расследования, сэр.

— Прекрасно. Я сообщу вам все имена. Но должен заявить заранее и сразу, что, какое бы мнение вы для себя ни составили относительно исчезновения этого человека, нет никаких сомнений, ни при каких обстоятельствах не может возникнуть никаких сомнений в том, что никто из моих служащих ни малейшим, даже самым отдаленным образом не замешан в этом деле. В этом я уверен, и в своей уверенности останусь совершенно непреклонен, — закончил Хилари свою странную, полную отрицаний речь.

— Сильно сказано, — заметил мистер Рэйберн.

— Отвечаю за каждое свое слово, — заверил Билл-Тасман.

— А усадьба весьма впечатляет, — заметил суперинтендант Рэйберн.

Они с Аллейном неторопливо шагали через огромное пространство главного зала — сейчас здесь никого не было. Огромные связки ветвей вечнозеленых растений все еще свисали с балюстрады верхней галереи. Огонь с треском полыхал в горнилах двух огромных очагов.

— Впечатляет, — повторил суперинтендант. — Куда ни глянь. — И добавил чуть погодя: — Настоящий замок!

Рядом с парадным входом в раме красовался генеральный план «Алебард».

— Пригодится? — полувопросительно отметил Рэйберн. Детективы молча изучили план, а затем, стоя спиной к входным дверям, потратили некоторое время на, как выразился детектив из Даунлоу, мысленное освоение территории. Прямо за ними лежал обширный основной двор, обрамленный с двух сторон далеко выступающими крыльями дома. По левую сторону открывался проход в западное крыло, он вел к библиотеке, утренней столовой, «зеленому будуару», кабинету Хилари и часовне, расположенной в самом дальнем конце строения. По правую руку располагались: гостиная, основная столовая, раздаточные помещения при кухне и в дальнем углу — сама кухня. Наконец, прямо перед офицерами, в противоположной стене зала, под пролетом верхней галереи и между лестницами-близнецами находилось несколько дверей, причем одна из них — обитая традиционным зеленым сукном громадина в два человеческих роста. Эти двери вели в коридор к служебному флигелю, где обитала прислуга и располагались разные подсобные помещения — например, кладовка для цветов.

Аллейн взглянул на галерею. Освещалась она тускло, но даже из этой полутени проглядывали необыкновенно элегантные бледно-зеленые архитектурные формы. Как только входишь, она сразу привлекает внимание, подумал детектив. Настоящее сокровище.

— Так, теперь в гардеробную? — заставил его очнуться от художественных впечатлений Рэйберн. — Прежде чем я приступлю к главному.

— Почему бы нет? Прошу сюда.

Искомая гардеробная находилась в угловом проеме между парадным крыльцом и гостиной. Как и сказал Хилари, туда вели две двери — снаружи и изнутри здания.

— Если верить схеме, — отметил Аллейн, — с западной стороны от входа есть точно такая же комната. Дом построен по законам симметрии, вы заметили?

— Значит, так. — Рэйберн уже приступил к рассуждениям. — Выйдя отсюда, он должен был направиться строго по прямой к правой лестнице и вверх, на балюстраду. Или галерею — как там она называется?

— А потом вдоль по западному пролету этой галереи — к комнатам для гостей. И там он исчезает из поля нашего зрения.

— Или исчезает уже здесь, не забывайте об этом! Ну, давайте посмотрим.

Детективы зашли в гардеробную, закрыли за собой дверь и остановились плечом к плечу у порога.

Аллейну почудилось, будто он попал за кулисы. Еще не выветрился отсюда специфический душок крема для лица и гримировального клея на спирту. Полочка, застеленная полотенцем, зеркало в полный рост. На специальной скамеечке аккуратным веером разложены золотистая борода Друида и его усы. На плафон настольной лампы, как на болванку для париков, нахлобучен собственно парик, украшенный венцом из омелы.

Тут же рядом обнаружилась пара вязаных шерстяных перчаток.

Целую витрину макинтошей, резиновых сапог и складных зонтов-тростей чья-то рука бесцеремонно оттеснила в сторону, чтобы освободить место на вешалке для роскошной золотой мантии Друида. Близ двери, ведущей на улицу, располагался маленький отдельный отсек с рукомойником и унитазом. В комнате стоял ледяной холод.