Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 6. Дело о блондинке с подбитым глазом

— Спасибо, Перри. Начало в десять часов?

— Правильно.

— О’кей! Времени осталось немного, но я позвоню им сейчас же.

Едва Мейсон повесил трубку и повернулся к Делле, чтобы сказать ей что-то, как дверь открылась и появилась Герти.

— С добрым утром, мистер Мейсон! — сказала она. — К вам пришел мистер Аттика из фирмы «Аттика, Хокси и Мид».

— Сейчас еще нет десяти, — ответил Мейсон.

— Он сказал, что специально пришел немножко раньше, так как хотел побеседовать с вами наедине.

— Хорошо, пусть войдет.

Джордж Аттика был рослым, но слегка сутулым мужчиной с серыми глазами, которые никогда не выдавали мыслей своего хозяина. Ему было около пятидесяти лет; волосы у него уже поседели. Он обладал звучным, низким, хорошо поставленным голосом оратора. У него были хватка и живой ум.

— Боюсь, что зря я сорвался, беседуя с мистером Дрейком вчера вечером, — вкрадчиво начал он.

— Извинения принимаются в любое время. Садитесь.

Аттика сел, взглянул на Деллу и многозначительно откашлялся.

— Все в порядке, — сказал Мейсон, — она останется здесь.

— Хорошо. Я собираюсь написать всю историю Марион Шелби и опубликовать ее в воскресных газетах. Эта история полна драматизма и затронет чувствительные струны в сердцах женщин всего мира, тех женщин, которые отдали все, что имели, мужьям, обещавшим любить и лелеять их до конца жизни.

— Вы, очевидно, думаете произвести такое же впечатление и на присяжных в суде? — спросил Мейсон.

— Не говорите со мной в таком тоне, — с упреком сказал Аттика, — это вовсе не подходит вам.

— Мне безразлично, что вы считаете подходящим или неподходящим для меня, — ответил Мейсон. — Слава Богу, я прожил свою жизнь так, что могу делать все, что захочу.

— Приятная и очень интересная философия. Но я хочу поговорить с вами о человеке, по отношению к которому у вас есть определенные моральные обязательства.

— В самом деле?

— Я так полагаю. Она солгала вам, и вы имеете полное право сердиться. Но поймите и ее: она молода, неопытна и страшно испуганна. К тому же не понимает, что единственный ее путь к спасению заключается в откровенном признании. Она думает, что, рассказав всю правду, погубит себя, тогда как на самом деле это спасет ее. Когда станет известно все, ее оправдают, именно это я и скажу присяжным в суде.

— Очень интересно, — сказал Мейсон, — но нет ни малейшей необходимости обращаться с этим ко мне. Поберегите все эти слова до судебного заседания.

— Я говорю вам об этом потому, что это будет иметь огромный общественный резонанс. Пока она лжет, процесс носит один характер, но как только она сознается — все женщины мира встанут на ее защиту.

— Объясните, при чем здесь я? — спросил Мейсон.

— Вас это, несомненно, касается.

— Вы рассказываете занятные истории и, очевидно, коллекционируете их, я же этим не занимаюсь.

— Мне представляется, что для вас это прекрасный случай восстановить свой престиж. Все будут уверены, что вы, изобличая окружного прокурора в незаконных беседах со свидетелями обвинения, сознательно скрыли собственные планы, приготовив для суда и присяжных совершенно неожиданный сюрприз.

— Перестаньте говорить обиняками. Чего вы хотите от меня? Чтобы я поддержал вашу версию, не так ли?

— Или хотя бы не возражали против нее.

Мейсон задумался и долго молчал.

— Аттика, я не могу опровернуть вас, не нарушив при этом доверия моей клиентки, а я этого делать не собираюсь. Я никому не скажу о том, что мне говорила или чего не говорила моя клиентка. Таковы мои принципы.

Аттика расцвел.

— Это вполне удовлетворяет меня, мистер Мейсон. А теперь, поскольку вы доказали способность к широкому мышлению, я считаю, что могу приступить к переговорам, касающимся компромисса по поводу вашего конфликта с миссис Лэси. Это был просто неудачный случай, простая ошибка. Думаю, что моя клиентка откажется от своего иска на самых выгодных для вас условиях.

— Сколько? — спросил Мейсон.

— Откровенно говоря, я думаю, что достаточно будет двухсот пятидесяти долларов, чтобы покрыть издержки. Здесь нет материальной заинтересованности, речь идет о чисто человеческих амбициях. Видите ли, я являюсь адвокатом миссис Лэси в деле, в котором пострадала ее репутация. Дело может быть представлено как выпад против окружного прокурора и желание вывести его из равновесия. Вы не хуже меня знаете, как ведутся подобные дела. А в данном случае будет и весьма сильный общественный резонанс.