Эрл Гарднер: Полное собрание сочинений. Том 4. Дело о немом партнере.

THE CASE OF THE STUTTERING BISHOP

1936

THE CASE OF THE LAME CANARY

1937

THE CASE OF THE PERJURED PARROT

1939

THE CASE OF THE SILENT PARTNER

1940

Перри Мейсон внимательно посмотрел на фигуру, в нерешительности замершую на пороге его кабинета.

— Входите, епископ, прошу вас.

Облаченный в широкую черную одежду, приземистый человек, слегка поклонившись, подошел к креслу. Белый отложной воротник сутаны священнослужителя подчеркивал темный загар лица и холодный блеск серых глаз.

Короткие ноги, обутые в черные, сильно поношенные башмаки, ступали твердо и уверенно, и, приглядевшись к посетителю, Мейсон подумал: походка не изменилась бы, даже если бы эти ноги несли торс своего владельца к электрическому стулу.

Епископ сел в кресло.

— Сигарету? — предложил Мейсон, придвигая посетителю коробку.

Епископ потянулся было за сигаретой, но тут же отрицательно покачал головой.

— В течение последнего часа я только и делал, что курил. Еще пара затяжек, и со мной все будет кончено. — Он проговорил эти слова, слегка запинаясь, как будто ему было трудно их произнести.

Затем епископ вообще замолчал, вероятно, для того, чтобы справиться с волнением и взять себя в руки. И действительно, после минутной паузы его голос стал таким же твердым, как пальцы пианиста, который, допустив фальшь, тут же спешит компенсировать ее дополнительной экспрессией.

— Если вы не против, я бы закурил свою трубку.

— Курите на здоровье, — сказал Мейсон.

Он отметил про себя, что трубка, появившаяся из левого кармана посетителя, очень подходит ее владельцу.

— Секретарша сказала мне, что вы епископ Вильям Меллори из Сиднея и что вы хотите проконсультироваться со мной по делу об убийстве человека, — сказал адвокат, стараясь облегчить задачу своего визитера.

Епископ кивнул, достал из кармана кожаный кисет, набил мелким табаком инкрустированную трубку, сунул ее в рот, крепко зажал зубами и зажег спичку. Наблюдая за его действиями, Мейсон так и не понял, загородил ли он пламя спички ладонями для того, чтобы справиться с дрожью пальцев, или же сказывалась многолетняя привычка закуривать на ветру.

Когда трепещущее пламя осветило высокий лоб, плоское лицо с высокими скулами и упрямым подбородком, Мейсон слегка сдвинул брови, пытаясь разобраться в своих первых впечатлениях.

— Расскажите мне все, — сказал Мейсон.

Епископ Меллори выпустил несколько сизых облачков дыма. Он не относился к тем людям, которые при подобных обстоятельствах стали бы ерзать на стуле, но все же все его поведение говорило о крайней озабоченности.

— Боюсь, — наконец произнес он, — что мое юридическое образование весьма поверхностно. Мне хотелось бы знать, существуют ли смягчающие обстоятельства в отношении убийства человека.

Как только он запнулся вторично, его зубы крепко стиснули деревянный черенок трубки, а несколько быстро выпущенных к потолку струек голубоватого дыма сказали не только о том, что он нервничает, но также и о том, что его раздражает, что он никак не справится со своим волнением.

— По всей вероятности, — медленно заговорил Мейсон, — вы имеете в виду так называемый срок давности в отношении некоторых видов преступлений. В нашем штате любые преступления, кроме убийства, растраты общественных денег и подделки общественных документов, преследуются законом в течение трех лет после совершения преступления.

— Допустим, что полиция не нашла лицо, совершившее преступление, — проговорил Меллори, впиваясь глазами в лицо адвоката, слегка затуманенное дымом из трубки.

— Если подозреваемый жил за пределами штата, то время его отсутствия не входит в эти три года.

Епископ быстро отвел в сторону глаза, но не настолько быстро, чтобы Мейсон не заметил мелькнувшее в них разочарование. Мейсон продолжал говорить ровным тоном, совсем как доктор, старающийся успокоить больного перед предстоящей ему тяжелой операцией.