Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

Мейсон устало покачал головой.

— Нет, — сказал он, — основной вопрос этого дела уже возник на переднем плане. Я пытаюсь сейчас обрушить этот вопрос на головы присяжных с таким треском, что они никогда этого не забудут. И запомни: я так напугал Клода Драмма тем, как развиваются события, что он сейчас на грани паники. Он считает, что у меня в запасе имеется козырь, иначе я не отдал бы ему всю инициативу.

— Присяжные, — предположил Фрэнк Эверли, — кажется, настроены против нас.

— Еще бы они не были так настроены, — сказал Перри Мейсон. — А в дальнейшем они и вовсе на нас ополчатся. Ты обратил внимание, как действует Клод Драмм? Он формирует в умах присяжных состав преступления, пользуясь всего-навсего поверхностными показаниями. Когда он будет готов закончить излагать материалы дела, он начнет предъявлять фотографии трупа, лежащего поперек стола, окровавленного пресс-папье, страхового полиса, запятнанного кровью убитого, и все такое. Затем он передаст дело нам и оставит нас лицом к лицу с ожесточившимися присяжными, готовыми вынести смертный приговор.

— Я не понимаю, — сказал Эверли, — как вы собираетесь остановить его.

— Я не собираюсь его останавливать, — улыбнулся Перри Мейсон. — Я собираюсь его опередить.

В кабинет вошла Делла Стрит.

— В приемной мистер Дрейк, — сообщила она, — он говорит, что это очень важно.

Перри Мейсон улыбнулся ей.

— Ему придется подождать всего минутку, — сказал он, — я кое-что объясняю Фрэнку Эверли.

Делла Стрит посмотрела на Перри Мейсона взглядом, в котором светилась нежность.

— Я припоминаю, — мягко сказала она, — что я тоже когда-то заставила вас кое-что мне объяснить. После этого я настолько поверила в вас, что мне теперь не требуются объяснения.

Перри Мейсон вопросительно посмотрел на секретаршу.

— Ты читала газеты? — спросил он.

— Дневные выпуски.

— И тебе известно, как идет судебный процесс? — Да.

— Ты решила, что я веду довольно слабую защиту?

Она застыла на месте и с укором посмотрела на

Фрэнка Эверли.

— Кто это сказал? — спросила она.

— На это намекают в газетах, — объяснил Перри Мейсон.

— Так вот, — объявила Делла Стрит, — я только что поспорила с Полом Дрейком на половину своего месячного жалованья, что вы добьетесь оправдания обоих обвиняемых. Это доказывает, насколько я в вас верю.

— Значит, — заключил Перри Мейсон, — Дрейк принес плохие новости. Вы оба отправляйтесь отсюда и дайте мне с ним поговорить. Вам известно, что он выполняет кое-какую работу для меня в связи с этим делом. Вероятно, он добыл секретную информацию. Рискованно было с ним держать пари, если это так.

— Все в порядке, — уверила его Делла Стрит. — Он вел себя честно. Сообщил мне, что у него имеются кое-какие сведения.

— Он уточнил, что именно?

— Нет, он просто сказал, что у него они есть, а я сказала, что у меня тоже кое-что имеется.

— Что именно? — поинтересовался Перри Мейсон.

— Вера в вас, — ответила она.

Мейсон махнул рукой.

— Ладно, — сказал он, — отправляйтесь, ребята, и дайте мне поговорить с Дрейком. Посмотрим, что он расскажет.

Дрейк вошел в кабинет, усмехнулся, сел и размял сигарету.

— Значит, так, — сказал он, — у меня для тебя кое-что имеется.

— Отлично, — сказал Перри Мейсон, — что именно?

— «Грубая слежка» принесла свои плоды, — сказал Дрейк.

— Плевать на методы, — нетерпеливо бросил Мейсон. — Мне нужны факты.

— В общем, — сказал Дрейк, — история такая. Эта миссис Мэйфилд — твердый орешек.

— Я знал это раньше тебя, — сказал Мейсон. — Она пыталась меня пару раз ободрать.

— Да, мне все это известно, — кивнул Дрейк. — Беда в том, Перри, что все это выглядит чертовски плохо для твоих клиентов.

— Рассказывай.

— Значит, так. Во-первых, миссис Мэйфилд вовсе не настолько осведомлена, как притворяется. Она сделала ошибку, улегшись в постель не в то время. Она отправилась в постель примерно за пятнадцать — двадцать минут до убийства. Но зато она весь вечер шныряла вокруг и вынюхивала.

Все началось с того, что она обнаружила, что Глисон и Фрэнсис Силейн поженились. Она стала пытаться использовать это, вытянув приличную сумму денег у Фрэнсис Силейн. Не знаю сколько, по-моему около десяти тысяч долларов. А затем каким-то образом Эдварду Нортону стало известно, что Фрэнсис Силейн платит шантажисту. Он вызвал ее и попытался заставить сознаться, кому она платит и по какой причине. Естественно, она не решилась ему во всем признаться. Но Нортон был довольно упрямым типом и, для того чтобы добраться до истины, перестал выдавать девушке деньги. Она очутилась без гроша, и ей нечем было оплачивать шантаж.