Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

— Да вы просто сущий младенец! — воскликнул Неверс. — Не дайте Клоду Драмму обвести вас вокруг пальца всей этой болтовней о честной игре. Он из этой шайки самый лживый. Это он уничтожил записи первого заявления Дона Грейвза полиции — того самого, в котором он утверждает, что в убийце узнал Дево, и ни словом не обмолвился о том, что в комнате был кто-то еще.

— Все равно, — согласился Мейсон. — Ну и что?

— да все очень просто. Он так все организует, что даже если Дона Грейвза ослепят, тот все равно проведет стопроцентное опознание. Если вы позволите ему сесть на расстоянии локтя от Дона Грейвза, где он сможет прошептать или подать сигнал, то вы просто круглый идиот.

Перри Мейсон покачал головой и рассмеялся.

— Ладно, — сказал Неверс, — тогда расскажите, что у вас на уме, или вы сотрудничества от нас не дождетесь.

— Случается так, — объяснил Перри Мейсон, — что приходится прибегать к определенной тактике — например, если подкрадываешься к стае гусей, полезно при этом прятаться за лошадь.

— Что это значит? — поинтересовался Неверс.

— Это значит, что гуси — существа дикие и улетят, если заметят что-то для них непонятное или что-то, похожее на охотника, — продолжал объяснять Перри Мейсон. — Но лошадь — нечто для них привычное, и, когда они увидят, как она бродит вокруг них кругами, они не обратят на нее никакого внимания.

— Значит, вы идете позади лошади? — спросил Гарри Неверс.

Перри Мейсон наклонил голову.

Неверс встал и спокойно посмотрел на Перри Мейсона.

— Послушайте, — сказал он, — среди юристов у вас репутация энергичного и решительного бойца. О вас говорят, что вы можете повернуть дело так, что получаете возможность нанести один нокаутирующий удар и потом всю силу вкладываете в этот удар. Вы не тратите энергию на мелкие тычки, которые ровным счетом ничего не дают. Теперь я хочу знать, что за удар вы приготовили в этом деле.

— Я пока не уверен, — сказал Перри Мейсон. — Может, его и вовсе не будет.

— Черта с два, — возразил Неверс. — Только полюбуйтесь, как вы вели это дело. Вы сидели, откинувшись на спинку, и позволяли обвинению выкладывать все свои чертовы доказательства. Вы даже как следует не подвергли перекрестному допросу свидетелей, чтобы хоть что-нибудь выудить в пользу обвиняемых.

— Что вы этим хотите сказать? — угрожающим тоном поинтересовался Перри Мейсон.

— Да ладно вам, — протянул Неверс. — Вам меня не одурачить. Вам известно так же хорошо, как и мне, что Дон Грейвз в ночь убийства сделал заявление полиции, в котором то ли утверждал, то ли намекал на то, что удар нанес Дево, шофер. Он не говорил, что в момент удара в комнате находилась женщина, или, по крайней мере, забыл сказать, что видел там женщину. Вы пошли напролом, позволили ему дать показания и даже не намекнули на то, что в его показаниях имеются противоречия.

— Это ничего бы не дало, — возразил Перри Мейсон. — Записи этого заявления уничтожены, и Грейвз поклялся бы, что он либо ничего такого не говорил, либо что Фрэнсис Силейн просила дать ей благоприятную возможность и он попытался оставить ее в стороне.

— Чушь, — сказал Неверс.

Перри Мейсон выдвинул ящик письменного стола и достал бутылку виски.

— Вот что я вам скажу, Гарри, — сказал он. — Если вы меня не подведете, вы об этом не пожалеете.

— На что вы намекаете? — спросил Неверс.

— Я намекаю на то, что вы можете находиться неподалеку во время этого эксперимента и отхватить хороший материал для сенсации на первой полосе.

Гарри Неверс отодвинул стакан, который Мейсон протянул ему вместе с бутылкой, и поднес бутылку ко рту. Сделав несколько глотков, он отдал бутылку обратно адвокату.

— Когда же эта сенсация должна произойти? — спросил он. — Сразу после эксперимента?

— Вряд ли, — сказал Перри Мейсон. — Наверное, мне придется немного потрудиться.

Репортер заговорил, как бы высказывая мысли вслух.

— Мы можем заставить окружную прокуратуру провести этот следственный эксперимент, — сказал он. — Этот эксперимент должен пройти без сучка, без задоринки. Но у вас имеется кое-что про запас. Вы ведете это дело с таким же пылом, как если бы просто присутствовали при судебном осмотре трупа следователем и присяжными. Вы передвигаетесь прыжками и позволяете обвинению вываливать все свои смертельные улики. Все в городе толкуют о слабой линии защиты.

— Неужели? — осведомился Мейсон, приподняв бровь.

— А, бросьте! — запальчиво сказал Неверс. — Вы прекрасно знаете, что это так. Выпускник юридического колледжа вел бы это дело лучше, чем вы. Все только об этом и говорят. Город разделился на два лагеря — на тех, кто считает вас умным как дьявол и думает, что у вас имеется про запас какой-то козырь, и тех, кто думает, что в других делах вам просто везло, а на самом деле в голове у вас пусто. Естественно, это дело вызывает огромный интерес. Против такой богачки, как Фрэнсис Силейн, выдвинуто обвинение; тайный брак, любовь и прочая дребедень — все это заполняет первые полосы газет. Не каждый день представляется возможность вести подобное дело, сражаться так, чтобы твое имя две-три недели красовалось на первых полосах газет. Вместо этого вы ведете себя, как недотепа. Это дело об убийстве, а процесс несется вперед на всех парах с такой скоростью, с какой жирный поросенок выскальзывает из рук фермера.