Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 41. Дело об отсроченном убийстве

— Что потом?

— Затем я услышала, что они идут. Я подумала, что они идут к бассейну. Я немного помедлила, затем спряталась за угол дома, где они не могли меня увидеть, если не выйдут во внутренний дворик. '

— А дальше?

— Затем я услышала, что дверь закрылась, и поняла, что они ушли. После этого в доме наступила тишина.

— Что вы сделали потом?

— Я пошла к тропинке и медленно, с трудом поднялась на холм, где стояла машина, и поехала домой.

— Во сколько вы вернулись домой?

— Около… думаю, немного позже одиннадцати тридцати.

— Что вы сделали?

— Я ничего не сообщила в полицию — ведь я не знала, что произошло. Я боялась… Мне было стыдно, что я шпионила и подслушивала. Я не знала, что было совершено убийство.

— Теперь вернемся назад, и я снова задам вам вопрос, — сказал Омсби. — Вы узнали раздетую женщину, которая выбежала из дома и прыгнула в бассейн?

— Думаю, что да.

— Избегайте употреблять слово «думаю», — сказал Омсби, — потому что это можно истолковать по-разному, и, несомненно, адвокат со стороны защиты попытается воспользоваться толкованием, которое очень невыгодно для вас. Ответьте, пожалуйста, что именно вы видели?

— Я… Я видела эту женщину. Она была совсем раздета. Хотя я получила лишь поверхностное впечатление, но…

— Вы узнаете ее?

— Я почти уверена, что это обвиняемая, Вивьен Карсон.

Омсби повернулся, улыбаясь, к Мейсону:

— Проводите перекрестный допрос, адвокат.

— Почти уверены? — спросил свидетельницу Мейсон.

Она кивнула.

— Вы не совсем уверены?

— Нет.

— Вы не можете подтвердить это под присягой?

— Нет.

— У вас есть веские основания сомневаться в том, что вы видели обвиняемую?

— Да… Полагаю, честно признаться, что такие основания есть. Я не уверена, и это все.

— Что вы сделали, когда вернулись домой? — спросил Мейсон.

— Я приняла душ.

— Была какая-то особенная причина для этого?

— Нет. Я… Когда я бежала через кустарник, земля была сухой, и моя одежда была в пыли. Мне нужен был душ, который я и приняла.

— У вас был гость, когда вы принимали душ?

— Нет, немного погодя. Вы хотите, чтобы я рассказала о вашем посещении, мистер Мейсон?

— Я прошу вас говорить правду, — сказал Мейсон. — У вас был посетитель?

— Да.

— Кто?

— Вы.

— Вы разговаривали со мной?

— Минутку, — сказал Омсби. — Я возражаю против неправильного проведения перекрестного допроса. Его нельзя превращать в прямой допрос.

— Но конкретно вопрос о самом разговоре не ставится, мистер Омсби! Правильно? — нетерпеливо уточнил судья Фиск.

— Не знаю. Может быть, не могу сказать.

— Вопрос о разговоре, — сказал Мейсон, — был задан, чтобы показать, что даже в то время свидетельница скрывала некоторые факты и умалчивала о других.

— Она не была обязана рассказывать вам о том, что видела, — заметил Омсби.

Судья Фиск посмотрел на часы.

— Мы вернемся к этому вопросу после небольшого перерыва, — сказал он. — Сейчас второй час. Перерыв продлится около часа, во время него присяжным заседателям запрещается составлять и высказывать мнение по существу дела, о виновности обвиняемых или одного из них. Присяжные заседатели не должны обсуждать между собой дело или позволять это делать другим в их присутствии. Суд удаляется на перерыв.

Когда присутствующие покинули зал суда, Мейсон повернулся на вращающемся стуле к своим клиентам. Он попросил полицейских отойти, чтобы те не слышали его, объяснив, что ему нужно провести консультацию.

— Послушайте, — сказал Мейсон, — вам придется рассказать мне, что случилось.

Моли Иден упрямо покачал головой.

Вивьен Карсон смахнула слезы.

— Давайте подробно выясним факты, — сказал Мейсон. — Вы ставили или нет машину Лоринга Карсона в ваш гараж? Эта женщина опознала не вас? Если она ошиблась, то открываются большие возможности, в противном случае я не хочу попусту тратить время и деньги, разыскивая людей, действительно ставивших машину в гараж.

— Я могу сказать вам, мистер Мейсон, лишь то, что она сказала правду: мы ставили машину в гараж.

— Зачем вы сделали это? — спросил Мейсон.

— Если бы вы знали все детали, — сказал Иден — вы бы поняли, что нам ничего больше не оставалось. Но если вы узнаете все… у нас не будет ни малейших шансов на спасение.

— У вас и сейчас их мало, — заметил Мейсон задумчиво.

— Мы не можем ничего сделать. Мы будем бороться сами за себя.

— Почему вы поставили машину в гараж? — спросил Мейсон.